В мае 2017 года в администрации президента США Дональда Трампа в преддверии его визита в Рияд и сделки на поставку американского оружия Саудовской Аравии сообщили, что разрабатываются планы по созданию коалиции Ближневосточного стратегического альянса (MESA).
Трамп в итоге в ходе визита объявил о заключении сделки на 110 млрд долларов, арабская и лондонская пресса сообщила, что «арабский НАТО» будет управляться из Саудовской Аравии и список стран-членов нового альянса будет утвержден в 2018 году.Правда, Трамп тогда так и не произнес никаких слов об «арабском НАТО», ограничившись очередным призывом к совместному обеспечению безопасности, а потом дотошные журналисты и вовсе раскопали тот факт, что реальные объемы договоров составят около 25 млрд долларов, и большая их часть была заключена еще до Трампа, а остальные 85 млрд долларов – это всего лишь условные намерения саудитов приобрести американские вооружения.
Для Трампа продвигаемая во внешний мир идея «арабского НАТО» в 2017 году носила скорее ярко выраженный характер внутреннего пиара, так как она соответствовала обещаниям в рамках лозунга «Америка прежде всего» возродить американскую промышленность (получать больше военных заказов от арабов и, соответственно, загружать больше рабочих мест дома в Америке на их исполнение), переложить финансирование борьбы с террором на плечи союзников и формально закрепить лидерство США в регионе, подавляя террористическую угрозу Штатам в зародыше на Ближнем Востоке.
Уже тогда идея «арабского НАТО» вызывала много критики, но это не остановило Трампа, и вот в июле уже этого года агентство Reuters снова сообщило, что администрация президента США в свете выхода из «ядерной сделки» и возобновления санкций против Ирана готовится создать альянс Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, Кувейта, Катара, Омана, Бахрейна, Египта и Иордании для противодействия терроризму и иранской угрозе. Последнее, кстати, предполагает координирование противоракетной обороны в регионе. Ожидается, что о создании альянса объявят официально на саммите стран Персидского залива, который пройдет 12-13 октября в Вашингтоне. А уже в ноябре после вступления в силу следующей очереди американских санкций против Ирана прогнозируется ухудшение ситуации в регионе.
Рассказы о создании альянса звучат внушительно. Впрочем, можно вспомнить и 2015 год, когда в Лиге арабских государств договорились о создании единых региональных вооруженных сил численностью в 40 тысяч человек для совместного противодействия угрозам в сфере безопасности. Тогда эта идея витала в воздухе, потому что арабы ожидали, что после снятия санкций и «ядерной сделки» с США Иран резко активизируется. Иран уже на тот момент имел, по их мнению, огромное влияние в Бейруте, Дамаске, Багдаде и йеменской Сане. Сунниты считали, что экспансии Ирана рано или поздно необходимо будет противопоставить военную силу, и не только традиционно в Йемене.
Можно вспомнить и 2011 год и спекуляции на эту же тему применения арабских объединенных сил в свете угроз распространения хаоса «арабской весны». Тогда Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива отправил в Бахрейн ограниченные подразделения своих вооруженных сил для подавления беспорядков.
Можно углубляться в историю и прослеживать создание различных арабских союзов и организаций с военной составляющей. Перечислять попытки можно просто бесконечно. В 1976 году Лига отправляет войска в Ливан. В 1973, 1967, 1948 имели место быть очередные попытки совместного ведения боевых действий против Израиля. В 1962 году арабские страны вмешиваются в конфликт в Йемене. В 1961 целых 33 тысячи солдат из ряда арабских стран были посланы в Кувейт, чтобы предотвратить захват страны Ираком. И так далее и так далее.
Союзы на бумаге зачастую не соблюдались в реальной жизни, имели небольшой вес, страны не приходили на выручку друг другу и не спешили применять свои войска, само применение не приносило ожидаемых плодов, противоречия между государствами региона были банально слишком сильны. Страны не доверяют друг другу и большинство конфликтов последнего времени были внутрирегиональными, межсторонними, без ярко выраженной внешней агрессии со стороны третьих сил. Любой альянс должен строиться хоть на какой-то толике доверия участников друг к другу. На Ближнем Востоке это более чем проблематично.
Отдельно можно выделить попытки уже не просто внутриарабские или внутрирегиональные, но непосредственно намерения именно Запада в своих собственных геополитических интересах создать военный союз на Ближнем Востоке в 1950 году против СССР под названием «Ближневосточное командование» (The Middle East Command, MEC), затем провальное создание «Ближневосточной оборонной организации» (Middle East Defence Organisation, MEDO) и бесполезный в итоге Багдадский пакт 1955 года.
До сих пор ничего не получалось у арабов ни самостоятельно, ни при поддержке Запада.
Немудрено, что к «старой новой» идее Трампа не без основания относятся со скепсисом и сегодня.
Иран, безусловно, представляется на Западе и среди суннитов «страной зла», общим врагом, но по сути у Ирана нет никаких шансов против США и нет ни военных, ни экономических возможностей безнаказанно и успешно завоевать своих соседей. «Иранская Империя» в виде влияния на Дамаск, Багдад, Бейрут и Сану тоже не выглядит устрашающей. Багдад, несмотря на все усилия Тегерана, трудно назвать послушной марионеткой, Ливан сам с трудом сдерживается от соскальзывания в хаос. Сирия лежит в руинах, где Иран уже вплотную сталкивается с влиянием России и Турции и будет вынужден умерить амбиции, а Йемен лишь годится Ирану, чтобы кровоточила от малых но назойливых уколов Саудовская Аравия.
Но в целом страны возможного Ближневосточного стратегического альянса (MESA) не очень напуганы Ираном, и страх – это не то, что ими движет. Да и для Запада, который пытался устроить антисоветский альянс в регионе, сегодня Иран – это несопоставимая с СССР угроза, которая вряд ли требует похожих по масштабу усилий в создании региональных альянсов.
Более того, у стран предполагаемого альянса совершенно разные отношения с Ираном. Если Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн откровенно враждебны Ирану, то Иордания испытывает более сложные отношения с Тегераном и не столь радикальные, Египет видит Иран по-разному, но почти никогда как угрозу, Оман и Катар периодически сотрудничают с Ираном, а Кувейт, с частично шиитским населением, имеет дружеские отношения, включая дипломатические. При этом и между самими странами возможного «арабского НАТО» отношения не так гладки.
Создание «арабского анти-иранского НАТО» по сути выгодно лишь США для укрепления своих противоракетных возможностей, наращивающим свою военную мощь Саудовской Аравии и ОАЭ, силовым структурам арабских стран, которые могут снова прибегнуть к помощи соседей при подавлении внутренних беспорядков, западным производителям вооружений и в какой-то мере Израилю. Последний при этом все равно всегда будет все равно думать о том, в какой момент анти-иранский альянс может резко сменить курс и стать анти-израильским. Создание альянса также послужит сигналом шиитам в разных странах региона, что кроме Тегерана расчитывать не на что, и приведет к еще большему отдалению Турции от США.
В самих арабских странах тоже звучат опасения, что США может использовать их банально как «пушечное мясо» в своем противостоянии с Ираном и как «дойную корову» - источник денег для обогащения американского военно-промышленного комплекса. При этом нет никакой гарантии, что озвученные закупки вооружений на сотни миллиардов реально состоятся и позволит ли цена на нефть арабским странам продолжать закупаться оружием в больших объемах.
Еще одна точка зрения заключается в том, что формальное создание некоего арабского альянса с изрядной долей военной зависимости от США позволит Вашингтону действовать более активно в Сирии, ослабляя влияние России, Ирана и Турции в регионе.
Единственным реальным козырем США может быть тот факт, что существенные опасения арабских стран вызывает только ракетная и ядерная программа Ирана, над противодействием чему активно работают и закупаются саудиты. Противоракетные системы Patriot стоят на вооружении Саудовской Аравии, ОАЭ, Катара, Бахрейна и Кувейта. Противоракетные системы THAAD закуплены ОАЭ и Катаром и одобрены на продажу для Саудовской Аравии.
Любопытно, что система THAAD с радиолокатором AN/FPS-132 в теории следит за пространством с радиусом в 5 тысяч километров. Это позволяет США в Катаре мониторить часть территорий России, не говоря уже об Иране, и отслеживать возможные в случае войны пуски ракет китайскими ВМС в Индийском океане по целям в США.
Любопытно и то, что последние несколько лет идут разговоры о возможных продажах российских комплексов С-400 Катару и Саудовской Аравии (после возможных проблем с работой американских комплексов Patriot против ракет хуситов), не говоря о саге поставок российских комплексов Турции. Зимой ходили слухи о том, что саудиты присматриваются и к израильской системе «Железный купол» для защиты от иранских ракет. Такие поползновения в сторону и потеря рынка и возможностей не могут радовать США, поэтому новая попытка создания альянса на фоне иранской ракетной угрозы выглядит логично.
Отметим, что в мае 2015 года в Кэмп-Дэвид в США уже прошла встреча Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, Кувейта, Катара, Омана, Бахрейна по вопросу создания интегрированной противоракетной обороне на базе американских систем. Тогда переговоры не прошли очень удачно. Страны предпочитают иметь дела с США на двусторонней основе, а не на общей платформе. Американцы уже тогда сетовали, что создание арабской общей ПРО продвигается очень медленно. Прошло три года и в 2018 году после выхода из «ядерной сделки» и витка санкций объединенная противоракетная составляющая «арабского НАТО», которая может быть использована далеко за пределами региона, возможно станет единственным реальным ключевым моментом на фоне шумихи в прессе о борьбе с терроризмом или сдерживании Ирана.
Илья Плеханов