Рос Рив и Стивен Эллис [1]
Помимо того, что война – или войны, гремевшие на юге Африки с середины 1960-х до 1990-х, принесли для миллионов людей, они оказали заметное влияние на популяцию слонов и торговлю слоновой костью.
С конца 1980-х постепенно стал очевидным, что крупномасштабное браконьерство и торговля слоновой костью – это нечто большее, чем реакция отдельных индивидов на бедность и милитаризацию. Части многочисленных армий, находившиеся в полях Мозамбика, Анголы, Зимбабве и вообще где угодно, охотились на слонов организованно и заключали официальные (хотя и подпольные) сделки по продаже слоновой кости. Очевидно, что важнейшим элементом передела рынка слоновой кости на субконтиненте в течение большей части этого периода были Южно-Африканские Силы Обороны (ЮАСО) и прежде всего сети, организованные Разведкой начальника штаба. Эти сети привлекали союзников – из числа Resistência National Moçambicana (РЕНАМО), União National para a Independência Total de Angola (УНИТА) и родезийских Скаутов Селу – к добыче и продаже слоновой кости; частично это была плата за южноафриканскую помощь оружием и другие услуги, а частично — самостоятельная техника дестабилизации (Ellis, 1994: 53 — 69).
Южноафриканские силы безопасности были непосредственно вовлечены в эти войны в 1967–1968 гг., после того как «Умконто ве Сизве» (Umkhonto we Sizwe, вооруженное крыло Африканского Национального Конгресса из ЮАР) развернуло ванкийскую кампанию на северо-западе Родезии, совместно с Zimbabwe African People's Union (ЗАПУ). ЮАР отправила полицейский контингент для работы в Родезии и получения опыта контрпартизанской борьбы. Родезия стала тренировочной площадкой для многих будущих специалистов по контрпартизанским действиям, включая офицеров, создавших в Намибии куфут (контрпартизанское подразделение), и тех, кто позже организовывал полицейские эскадроны смерти, базировавшиеся на ферме Влакплаас (Pauw, 1991: 76, 113). ЮАСО держали офицеров связи при португальских вооруженных силах в Анголе и Мозамбике (Van der Waals, 1993: 208 — 12) [2]. Имеются доказательства того, что с начала или с середины 1970-х структуры правительства и сил безопасности Южно-Африканской Республики активно подталкивали своих союзников в Родезии, Мозамбике и Анголе к добыче слоновой кости и ее продаже через ЮАР. Похоже, это было не столько частное предприятие, сколько осознанная попытка превратить Йоханнесбург в центр оптовой торговли слоновой костью на юге Африки. За короткое время южноафриканские спецслужбы достигли успеха в становлении Йоханнесбурга как центра торговли стратегическим сырьем. Экономики Южной и Центральной Африки были — и до сих пор остаются — связаны протяженными путями торговли особо ценными товарами: не только слоновой костью, но также рогом носорога, метаквалоном [метаквалон или мандракс (т. е. «мандрагора») – популярный в ЮАР клубный наркотик. – прим. перев.], драгоценными камнями и валютой (Baynham, 1992). Доступ к этим торговым сетям давал сотрудникам секретных служб ЮАР выход на ценные источники информации, равно как и деньги.
Долгое время интерес ЮАР к торговле слоновой костью и сопутствующей ей деятельности контрабандистов был мало известен за пределами очень узкого круга лиц. Хотя слухов было достаточно для того, чтобы в 1988 г. ЮАСО прошли через официальное расследование, которое пришло к выводу, что обвинения ЮАСО в причастности к торговле слоновой костью безосновательны.
Первые действительно авторитетные сведения о том, что ЮАСО все же были глубоко вовлечены в торговлю слоновой костью, особенно в Анголе, поступили от одного из наиболее опытных солдат ЮАР, полковника Яна Брейтенбаха. Брейтенбах вступил в южноафриканскую армию в 1950, через пять лет покинул ее, перейдя в воздушные силы Британского Королевского ВМФ – в составе которых, в 1956 г., принял участие в высадке в Суэце. В 1961 снова поступает в армию ЮАР, становится парашютистом, через некоторое время назначается на работу с португальскими колониальными силами в Анголе. В 1972 — один из основателей Южно-Африканских Специальных сил, первый командир 1-го разведывательного отряда. В 1975 подключается к формированию и становится первым командиром 32-го батальона «Буффало», вспомогательного подразделения, состоящего главным образом из южноафриканских офицеров и ангольских солдат, специализирующегося на операциях в Анголе. Также он основал и впоследствии возглавлял 44-ю парашютную бригаду. Покинул ЮАСО в 1987 г., однако продолжал работать на различных должностях в сфере безопасности [3].
С 1970, но особенно после первого вторжения ЮАР в Анголу в 1975, Брейтенбах провел много времени на действительной службе на юге Анголы, в результате чего основательно изучил регион. В ноябре 1989 он снискал широкую известность в ЮАР, дав интервью крупнейшей газете страны, где обвинил ангольскую организацию УНИТА в контрабанде слоновой кости в огромных масштабах, в течение многих лет, в соучастии с офицерами ЮАСО (Potgieter, 1989). Интервью, приведенное ниже, записано после того и дает значительно больше деталей этого обвинения. Интервью с полковником Яном Брейтенбахом проведено в его доме в Капской провинции, 8 декабря 1989 года. Интервьюер — Рос Рив (РР), представлял Агентство экологических расследований (АЭР). [Environmental Investigation Agency, неправительственная организация, основанная в 1984 г. в Великобритании. — прим. перев.] Полковник Брейтенбах предоставил АЭР неограниченные права на использование содержания интервью любым способом, и АЭР любезно согласилось на публикацию его здесь. Мы отредактировали интервью, главным образом ограничившись исправлением речевых ошибок. Места, где были опущены длинноты, отмечены как: (….). В остальном, интервью представлено настолько близко к исходной записи насколько возможно, в надежде, что оно представляет собой ценный первоисточник по теме организации торговли слоновой костью на юге Африки.
Интервью с полковником Брейтенбахом
РР: Можете описать, на что была похожа ситуация [в Квандо-Кубанго], когда вы впервые были направлены в это место?
ЯБ: Это была военная операция. Квандо-Кубанго использовалась СВАПО [South-West African People's Organisation] для инфильтрации – из Замбии в Квандо-Кубанго, затем с севера в провинцию Кунене и оттуда в Овамболенд.
РР: И это было в 70-х?
ЯБ: 1970 год. Идея была искать возможные маршруты. Если вы нашли возможный маршрут, то ищете, где находятся источники воды, потому что очевидно, что они двигаются от источника к источнику, когда они вдали от рек. Это был первый раз, когда я познакомился с охотой в Квандо-Кубанго. Мы перекрыли всю юго-восточную часть Квандо-Кубанго ниже реки Луяны, до реки Квито на западе и реки Кубанго на юге, и до границы Анголы и ЮЗА.
РР: Вы командовали одним из батальонов?
ЯБ: Я был командиром Специальных сил. Моя группа Специальных сил осуществляла эту работу. Мы контролировали источники воды на всей этой территории, включая Западный Каприви. Мы обнаружили в этой области богатые охотничьи угодья, частично вдоль реки Луяны, затем вдоль Лугене, Квито и Квандо. Мы работали в августе-сентябре, когда заканчивается сухой сезон. Водоемы пересыхают, поэтому все животные, в частности слоны, должны стекаться к рекам, где они могут найти воду. И там были буквально тысячи и тысячи слонов только в этой области, помимо прочей дичи – типа саблерогов, буйволов и так далее. Я часто говорил в те дни, что в этой местности дичи было больше, чем в национальном парке Крюгера. Она была в изобилии, действительно было абсолютное изобилие.
Португальцы имели там охотничью концессию. У них были какие-то клиенты, знаете, американцы там охотились, но они приезжали только на очень короткий период времени, потому что вся территория кишела мухами цеце, так что людям это очень не нравилось.
В течение следующих нескольких лет я работал в этом регионе против СВАПО. Я работал с португальцами, не столько против ФАПЛА [Forças Armadas Populares de Libertação de Angola], сколько против СВАПО. У них был гарнизон в Котада-ду-Мукусо. Еще один был в Луяне и небольшой взвод в Луэнге. Мы работали с этими людьми, так что я бывал там достаточно часто и охота была обильной. Португальцы охотились для своего стола, но какого-то другого браконьерства, или крупномасштабной охоты не было вообще.
Вся область в те дни была полностью лишена какой-либо инфраструктуры. По факту, Луяна была просто маленькой базой, несколько земляных хижин и так далее. В Котада-ду-Мукусо было несколько хижин, и даже этих уже нет. Все, что вы там найдете сейчас это сгоревший грузовик. В Луэнге было несколько хижин и все. Я имею в виду, что это не города, как они обозначены на карте. Просто небольшие точки на карте.
Я работал с бушменами-следопытами. Они знали местность очень хорошо. Также они знали об охоте, и знали, что происходит. В семидесятых, до 1976-го, я там часто бывал в ходе моих военных операций.
РР: А вы базировались в Западном Каприви?
ЯБ: У Специальных сил был тренировочный лагерь в месте под названием Форт Доппис, в Западном Каприви. И я был в 32-м батальоне. Мы построили базу на реке Кубанго. Я покинул Специальные силы в 75-м, и затем с 75 по 76-й фактически работал с 32 батальоном. И потом мы работали в районе реки Кубанго, еще в Западном Каприви. Также я формировал войска, в те же годы, до самой Вила-Нова-да-Армада. У меня были войска в Ксивонге. Были войска в Мавинге, и были войска недалеко от Каюндо. Во всех этих местах была обильная охота, кроме тех участков, когда подходишь ближе к реке Кубанго, напротив Каванго.
Потом я на некоторое время уехал. Я поступил в 44-ю парашютную бригаду. Так что я не особенно соприкасался с этой частью мира. Я вернулся, кажется, в 1982. Опять приехал в Западный Каприви. До меня начали доходить слухи о том, что охота здесь истощилась. Когда я был в Западном Каприви, я создал базу на реке Кубанго, где тренировал людей для партизанской войны. Тогда я работал в Разведке начальника штаба. Мы занимались поддержкой УНИТА. Я приступил к обучению УНИТА к 1984 году. Начал обучать УНИТА на своей базе.
«Фрама Интер-Трейдинг Компани»
Поскольку я работал с УНИТА, и поскольку я был вовлечен в операции УНИТА, я узнал о многих внутренних вещах, которые касались Си-эс-ай – Разведки начальника штаба, на которую я работал. Я знал, например, что они открыли организацию Фрама, и я знал, что они в Анголе рубили тик на экспорт [имеется в виду ироко, т. н. «африканский тик». — прим. перев.], так что они могли делать на этом деньги. Я не знаю, что они делали с деньгами, потому что мы снабжали их всем: оружием, боеприпасами, военной формой, даже пайками; а когда они шли в бой – топливом, транспортом, грузовиками. Все тыловое обеспечение армии УНИТА осуществляли мы, платить за это они были не должны. Сотни миллионов рандов – и я это точно знаю – тратились каждый год на поддержку УНИТА. Они не должны были платить Южной Африке за предоставление всего этого. Так что куда шли деньги, которые они получали за тик, я не знаю. Тем не менее они запустили «Фрама», которая начала вывозить тик из Анголы. И среди прочего, у них была лесопилка, в местности под названием Бвабвата.
РР: Когда была открыта «Фрама», примерно?
ЯБ: Я там не был, когда это началось, но я бы сказал, это началось в восьмидесятых или в конце семидесятых, 78 – 79-й, в это время. Но когда я начинал с Си-эс-ай, «Фрама» уже существовала. И люди, которые управляли «Фрама» – это были парень по имени Лопес, «Лоббс», и парень по имени Майя. Лоббс находился в Рунду, Майя в Йоханнесбурге. [4]
Мы обычно называли его «Лоббс», вы поняли. Но масса других людей звала его Лопес. Я знал Лопеса довольно хорошо. Он жил в Анголе. Когда в Анголе все обвалилось, он выбрался оттуда ни с чем, он и его семья. Но потом он работал на Си-эс-ай, сначала как пилот. У нас был самолет, и мы летали туда-сюда, еще когда я был в 32 батальоне, летали над территорией Анголы, когда надо было поговорить с Савимби (лидер УНИТА) и так далее, на его маленьком самолете. Он довольно хороший пилот, но потом у него начались проблемы с сердцем и он перестал летать. Но он и после этого состоял на жаловании в Си-эс-ай.
Я сейчас говорю о 76 – 77-м. Похоже, они начали эту историю с «Фрама» после того, как я оставил 32 батальон в 77-м. Возможно, в конце 79-го или около того. В любом случае, у Лоббса была эта лесопилка в Бвабвате и еще одна, как я полагаю, в Рунду. Ту, которая в Рунду, я никогда не видел, но я видел ту, которая в Бвабвате, на которой они распиливали тик. И они вывозили товар в грузовиках, которые не полагалось дсматривать. ЮАП [Южно-африканской полиции] их досматривать не разрешалось, армии ЮАР их досматривать не разрешалось, никому их досматривать не разрешалось.
Если от Кубанго вы поедете на юг, то попадете на КПП Окаванго, это так называемая «красная линия». Там вы найдете пост полиции и пост ветеринарной службы. Там вас досмотрят. Полиция. Разумеется, на предмет всего, чего они захотят. Контрабанды марихуаны или еще чего-то такого, или алмазов, или слоновой кости. И ветеринары обследуют ваш автомобиль на предмет мяса, потому что «красная линия» является границей между зоной ящура и зоной не-ящура. Так что ваш автомобиль остановят и осмотрят. Но эти парни, они все имели пропуск, по которому проезжали так.
Ладно, я знал об истории с тиком. Это была открытая информация, официальная. Но потом до меня начали доходить слухи, что они вывозили также и слоновую кость. Это была запрещенная вещь; потому что было легко погрузить все, что хотите – хоть слоновую кость, хоть алмазы, хоть даже марихуану – потому что никто не досмотрит вас в пути. Всю дорогу до Южной Африки вы можете ехать без досмотра. Это простой способ для провоза товара.
Это то, что я думал изначально: что они используют этот канал. Но потом я начал улавливать другие флюиды, в том числе от некоторых офицеров, которые работали с Си-эс-ай. Не буду упоминать имя этого офицера, потому что в противном случае он может пострадать. Но этот человек пришел ко мне. В Рунду у Си-эс-ай была крупная база для поддержки УНИТА. И «Фрама» также базировалась в Рунду, хоть и не дверь в дверь, но довольно-таки близко. Он вернулся с операции в Анголе, и хотел пополнить боеприпасы. Он подошел на складе Си-эс-ай – не на складе «Фрама», а на складе Си-эс-ай – к ящику с патронами, открыл ящик, а внутри были бивни. Тогда он подошел к другому, и опять бивни, и опять бивни, и опять бивни, и опять бивни. Тогда он был молодым капитаном. Потом он пошел к своему начальнику, который был подполковником, и сказал ему: «Сэр, известно ли вам о том факте, что на нашем складе сотни ящиков слоновой кости? Потому что я пошел туда взять патроны, а все, что я там смог найти была слоновая кость. Я не смог найти никаких патронов, одна слоновая кость.» А тот мужик на него наорал и говорит: «Лучше тебе заткнуться. Это тебя вообще не касается. Если будешь совать свой нос в наши дела, с тобой разберутся». Это человек, работающий в Си-эс-ай.
Вскоре после этого он был отправлен назад в Южную Африку – как страдающий галлюцинациями, в виду полученной в боях психологической травмы. В любом случае, этот товар был потом отправлен на юг, переправлен по воздуху как медицинский зубной инструмент – которым он возможно и был: действительно и инструмент, и зубной – но в этот раз его увезли. Я не знаю, куда его отправили. Но отправили военным транспортом, разумеется. Я убежден, что ВВС не знали, что они везут. Потому что могу сказать следующее: ВВС и армию никогда не впутывали. Они сами себе не позволяли впутывать себя в контрабанду слоновой кости. Я имею в виду прежде всего армию, ребят на земле, которые работали в буше. Потому что мы проводили в буше всю нашу жизнь, мы учились уважать буш и любить буш и животных из него. (….) То же самое с ВВС. Они этого не делают. Но эти парни, о которых я говорил сейчас выше, в основе своей не являются сражающимися солдатами. Это просто штатские, которые нацепили форму.
РР: Разведка начальника штаба, Си-эс-ай?
ЯБ: Да. Большинство из них были гражданскими, действительно. Они получили звание и все прочее – такой вступает в Силы обороны, надевает форму, и теперь он полковник, или он майор, или он бригадир, или он капрал или еще кто-нибудь. В общем, у него теперь статус. Но он не боец.
Итак, он мне об этом сообщил. Потом убыл в Южную Африку. Там он прошел несколько курсов. И снова получил назначение в Рунду, правда не в Си-эс-ай, а в армию. Потому что у армии там тоже было свое командование, называлось Сектор Два-Ноль, армейское командование. Оно не имело ничего общего с Си-эс-ай. Фактически, ему даже не полагалось знать, что делается в Си-эс-ай, потому что Си-эс-ай это разведка, а разведка это всегда секретность. А когда у вас секретность вы можете делать любого рода странные и чудесные вещи, и никто не знает, что вы делаете.
Значит, он прибыл в Сектор Два-Ноль как офицер разведки при армии. Си-эс-ай, Разведка начальника штаба, называется почти как ГРУ в русской армии. [5] Каждое подразделение получает офицера разведки, который занимается тактической разведкой. И этот парень прибыл в Сектор Два-Ноль для того, чтобы заниматься тактической разведкой. Но поскольку мы работали против СВАПО, у него были свои агенты на земле. И он мне сообщал, что люди Си-эс-ай занимаются контрабандой – и охотой на слонов в Западном Каприви.
РР: Мы сейчас о каком времени? Середина 80-х?
ЯБ: Мы говорим о 1982 – 83, около того. Значит, он отправился в это конкретное место, на западную окраину Западного Каприви, недалеко от места под названием Багани, и он пришел к подозреваемому в браконьерстве, который был бушменом. Он нашел ружье – охотничье ружье. И нашел бивни, и пробил эту винтовку до конкретного офицера, который работал на Си-эс-ай в Рунду, по имени Жозе д'Оливьера. И что: Жозе д'Оливьера — бывший португалец из ПИДЕ [португальская секретная полиция], [6] из ДГС [наследник ПИДЕ]. [7] И у него тоже был самолет. Получалось, после запросов, которые он сделал, что этот бушмен стрелял слонов и обеспечивал [д'Оливьеру] бивнями, а Жозе обеспечивал его ружьем и патронами. И он должен был отвозить эти бивни на юг, в Виндхук, на своем частном самолете. А еще Жозе д'Оливьера состоял в том же подразделении, где состояли другие люди из Си-эс-ай, которые подерживали УНИТА. Также Жозе д'Оливьера пытался получить боеприпасы через Силы обороны – охотничьи боеприпасы, таких калибров, какие были в общем и недоступны. В общем, он забрал бивни, и ружье забрал, и пошел в полицию. Он заявил в полицию в Виндхуке и сказал: «Вот смотрите, этот человек браконьерит, организовывает браконьерство в Западном Каприви». Вот такая история.
Он тогда был майором, этот парень. Он пошел увидеться с Жозе д'Оливьерой, а Жозе д'Оливьера сказал: «Это вас совершенно не касается. Вы не знаете, что вы делаете. Это не браконьерство. Но если вы продолжите совать свой нос в это дело, то кое-кто, кто гораздо выше меня, с вами разберется, [кое-кто] из организации с вами разберется.» Во всяком случае, дело замяли. Полиции приказали сверху — я не знаю кто это был — оставить эту историю. Уголовного преследования не было.
Жозе Д'Оливьера вскоре после этого исчез. Он самовольно оставил подразделение. Полиция искала его по другому делу. Но они его не смогли найти. Тогда они пошли в Си-эс-ай и спросили: «Что случилось с Жозе д'Оливьерой? Мы хотим с ним поговорить.» [Си-эс-ай] им сказали, что они не знают. Он ушел в отпуск и не вернулся. Они не знают где он. Но он ушел. Исчез. Потом я слышал историю, что Жозе д'Оливьера уволился из Сил обороны. Но, как ни странно, Жозе д'Оливьера — по другим источникам — сидит в лиссабонском офисе Си-эс-ай, где он являет собой подразделение по связи Разведки начальника штаба с другой организацией. Так что он по-прежнему в Си-эс-ай.
РР: Не с РЕНАМО?
ЯБ: Не могу ничего сказать. Но вот что могу сказать: с этой организацией он общается. Разговаривает с ними как офицер связи. Так что он там, он все еще там. Другими словами, Си-эс-ай говорит, что его нигде нет, он исчез, а он все еще на них работает. Это пришло от другого источника в Восточной Африке. [8]
И картина начала складываться. Происходило нечто странное. После я слышал, что Лоббс купил магазин и сервисную станцию в Катима-Мулило. Ей управлял парень по имени Коимбра. У Коимбры было два сына. И они оба служили в армии ЮАР. Оба находились в Катиме. Тут я получил информацию, что Коимбра занимается слоновой костью и алмазами из Замбии, возможно еще откуда-то, которые он, вроде как, отсылает Лоббсу в Рунду. Потом оттуда товар, вроде как, идет на юг, по каналу «Фрама». Был у меня сержант. Этот сержант был весьма дружен с одним из его сыновей. Он принес мне информацию. Они возили контрабандой еще и мандракс, из Замбии.
Значит, этот мой сержант вернулся с информацией, что они перевозят контрабандой, помимо прочего, мандракс и алмазы, и рог носорога, и слоновую кость. К тому времени я был назначен инспектором в департамент охраны природы Юго-Западной Африки, так что мои возможности возросли. Это было в 1985-м, около того. Так что я решил пойти на внедрение. Этот мой сержант был очень дружен с тем парнем. Он явно был в положении, когда мог достать слоновую кость, потому что мы были в Западном Каприви и много работали в Анголе. Так что он к ним обратился, следуя моим инструкциям – пришел к этому парню и сказал ему: «Слушай, знаешь, я хочу купить себе БМВ и я ищу деньги. Но я могу достать слоновую кость. Если я принесу тебе слоновую кость, тебе интересно будет ее принять?» Он сказал: «Всегда пожалуйста, только ты не с тем человеком говоришь. На самом деле я специализируюсь на алмазах. Мой брат — он по слоновой кости. Тебе надо говорить с ним.» Он поговорил с братом, а затем они договорились, что он принесет слоновую кость из Анголы, которую потом передаст им, а они потом переправят ее по каналу или еще как-то. То есть это я знал про канал, а они ничего про канал не говорили.
Потом они начали его доставать — это было в 1986-м — доставать его, потому что он не приносил слоновую кость. Я в это время пытался получить разрешение добыть слоновую кость и отдать ему, и эту кость в канале я мог бы задержать. Другими словами нам, возможно, надо было застрелить несколько слонов, чтобы получить слоновую кость. Бюрократия в организации была немного тяжеловесная, и я действительно никак не мог уговорить выдать мне разрешение природоохраны на отстрел слонов для этой цели. Понятно, что я должен был получить их разрешение. Я не мог просто пойти и стрелять слонов. Я нарушил бы закон. Так что со временем я бросил попытки, и ничего не случилось.
Помимо этого, потом я получил от полицейского инспектора, инспектора-детектива, всю историю. После того, как я ему это рассказал, он подтвердил, что это происходит; что он, на самом деле, занимался расследованием всей ситуации, этот полицейский инспектор из ЮЗАПОЛ [полиции Юго-Западной Африки]; что канал этот был; что они вывозили контрабандой слоновую кость из Анголы, и из Центральной Африки, по каналу «Фрама».
На этом этапе я до сих пор был уверен, что люди наверху не в курсе; хотя некоторые может и в курсе, вроде, например, Жозе д'Оливьеры. Может, там были предательские типы, которые пытались обогатиться. Но я все еще был уверен, что верхи – они об этом не знают. В итоге, я проинформировал своего босса, потому что тогда я работал в Си-эс-ай. Я сказал ему: «Эти люди занимаются контрабандой слоновой кости, мандракса, алмазов и рога носорога. Эта ваша организация «Фрама». Я точно проинформировал об этом полковника Снеймана. Но тогда я уже увольнялся из Сил обороны. Я уже был назначен инспектором охраны природы. Меня спросили, хочу ли я работу директора охотничьего парка в Западном Каприви. Три недели спустя направление было отозвано по совету Сил обороны, которые сказали, что я буду лезть в их дела. Хотя до этого они знали, что я собирался уходить на эту работу, и я говорил им много раз, и они мне дали эту работу – они дали задний ход.
Я написал письмо лично командующему Силами обороны, генералу Хелденхусу, спросить его, что он имел против меня, потому что я до сих пор не отражал, что происходит. Он написал мне письмо в ответ: «У меня нет возражений против того, чтобы вы служили в Западном Каприви охранником природы. Настоящим желаю вам всяческой удачи в будущем и надеюсь, что вам и вашей жене понравится а Западном Каприви. Всего хорошего. Много счастья в будущем. Генерал Хелденхус, командующий Силами Обороны».
Меня снова назначили, и я снова был отсеян Си-эс-ай, которые пришли и поговорили с этими людьми, и те снова отозвали назначение, потому что я оказывался на их пути.
Дело было в том, что они кое-что скрывали. Пока я не поговорил с тем полицейским, который рассказал мне всю историю, и который сказал: «То, что вы сказали мне, подтверждает то, что мы знаем». Он мне сказал: «На самом деле я думал, что вы были одним из них, иначе я бы давно к вам обратился». А еще он мне сказал: «Но вы думаете, что это только «Фрама» и некоторые люди сразу над ними, – сказал он, – а нити идут очень, очень высоко вверх по иерархии». Он не сказал мне кто это был. Я его не спрашивал, поскольку он вел расследование. Я не хотел знать, потому что понимал, что могу распустить язык. Я не знаю, занимается ли он расследованием до сих пор. Не знаю, кого он имел в виду, но кажется кого-то действительно высоко стоящего, по крайней мере в структуре Си-эс-ай, где была эта гниль. Как высоко — я не знаю. Но он сказал, что я был бы удивлен, если бы узнал.
Таким образом, эти вещи использовались для контрабанды слоновой кости УНИТА. Но сейчас посмотрим со стороны УНИТА. Тогда, в 1986-м, я вернулся в эту область первый раз. Здесь должна была начаться битва при Квито-Кванавале. В принципе, я первый раз после 76-го вернулся в Квандо-Кубанго. Я вел автомобиль из Мукусо всю дорогу до Котада-ду-Мукусо, до места под названием Лакоао, которое не отмечено на карте. Это перевалочная база УНИТА. А потом шел всю дорогу до Мавинги. От Мавинги через реку Ломба. Потом мы пошли назад в Мавингу, потом пошли дальше. Мы собирались взорвать мост у Масеки. Ну, эта операция не удалась. Мы шли всю дорогу назад снова. Я покрыл около 4 000 км, назад и вперед, ведя машину по этой области, в основном по области между Мавингой и рекой Квито, и к северу от нее. И разумеется также вдоль реки на юг. И на всей территории, где раньше были тысячи и тысячи слонов, я увидел следы пяти слонов. И это все, что я видел.Ничего другого я не видел. Я видел двух редунок на реке Ломбе и видел где-то ситатунгу. И той же ночью я был одарен ситатунгой, которую застрелили мои телохранители из УНИТА и дали нам чтобы съесть. Честно говоря, я думаю, это последняя ситатунга, которую они застрелили в Анголе. Одна из редчайших антилоп в мире.
Браконьерство УНИТА
Теперь, я должен также дать вам несколько других примеров достижений УНИТА по охране природы. Думаю, эта операция была в августе-сентябре, если я правильно помню, в 1986-м. [9] (….) Моя база была сразу вниз по реке от «разделительной линии». У меня была база в Конголе. За период около трех месяцев я обнаружил восемь бегемотов, плывущих вниз по реке, сильно разложившихся, что означало, что они были застрелены далеко вверх по реке. У нас было три стада бегемотов между нами и «разделительной линией». Так вот, они не могли быть застрелены в этих стадах, потому что я считал их регулярно, и они были слишком близко к нам. Так что, эти вещи должны были произойти довольно далеко вверх по течению. Эта рекаочень быстрая. У нее множество притоков, и бегемоты всегда были в заводях, очень редко в русле. То есть, другими словами, если вы нашли восемь плывущих вниз по руслу, много больше, скорее всего, были застрелены вдали от главного русла,они застряли в камышах, и не смогли достигнуть главного русла. Так что если я говорю восемь, то вероятно вы можете умножить это примерно на пять как минимум, если не больше.
Далее, с недавним уловом слоновой кости в Оканандже [10] среди бивней было найдено множество клыков бегемота. Клыки бегемота на самом деле лучшего качества, чем бивни слона, поскольку они более плотные.
Так или иначе, в один прекрасный день моя жена и я отправились вверх по течению в Анголу, мы отправились на пикник. Там есть несколько хороших островов. И пока у нас был пикник, над нашими головами стреляли, со стороны УНИТА. Так что я рассердился, сел в лодку и направил ее туда, откуда раздавались выстрелы. Я заехал в приток, и там были УНИТА, четверо из них. Они были вооружены АК-47 и стреляли в крокодилов. И был большой бегемот, плавающий с их стороны, ногами в воздухе. Я обвинил их в том, что они застрелили этого бегемота, а они мне сказали, что не стреляли в бегемота. А эта туша – ну, они просто нашли ее плавающей. С четырьмя пулевыми отверстиями.
Они используют АК-47. Это автоматическая винтовка. Ставьте ее на автомат и палите очередями. Знаете, УНИТА — худшие стрелки в мире. Я думаю, они не смогут попасть в борт автобуса с пяти ярдов. Так что когда они охотятся на слонов, они используют автоматический огонь. И они иногда в них попадают. Просто опустошив магазин. Теперь вы можете представить: если они стреляют в стадо, большое число животных получают ранения. Они разбегаются, потому что слоны не стоят вокруг вас, чтобы их застрелили.
В общем, сейчас они стреляли в крокодилов, которые пытались полакомиться бегемотом, которого они застрелили. Это был один из тех бегемотов, которые остаются в заводях, и никогда не выплывают вниз по течению. И я был очень зол по поводу этого, сообщил об этих людях в Рунду. Я сказал: «Ваши чертовы дураки перестреляют всех бегемотов, и я и так нашел много бегемотов, плывущих вниз по реке». И потом они послали сигнал, что это должно быть прекращено, но только потому что я увидел и отследил это. В противном случае, они бы ничего по этому поводу не предпринимали.
Другим признаком того, что было много стрельбы к северу от границы, были раненые слоны, которых мы находили к югу от границы. Мы нашли несколько, довольно много их. Изрешеченных пулевыми отверстиями. И я даже не могу вам сказать, как часто находили – знаете, следы волочения. Следы того, что слон волочил ногу, или что-то вроде того, переходя через «разделительную линию».
Популяция слонов начала уменьшаться. Сначала, в 1982, когда я вернулся в Каприви, из 44 парашютной бригады, у меня была авиация: несколько инспекторов охраны природы и их вертолет. Однажды мы насчитали 5 000 слонов на площади примерно 5х5 км. Было множество стад, но это было больше всего, что я видел в жизни. После этого они начали исчезать. Эти слоны, очевидно, находились под угрозой в Квандо-Кубанго, и они пересекали [границу]. Таким образом, популяция слонов в Западном Каприви росла. А потом она начала уменьшаться. И причина, почему она начала уменьшаться, было браконьерство, начавшееся внутри охотничьего парка Западного Каприви.
В 1986 или 87 я летел на вертолете из Квандо до места рядом с фортом Доппис, и на площади в 10 кв. км я насчитал ровно 20 туш слонов, которые были застрелены, с вырванными бивнями, внутри Западного Каприви. Это было уже не в Квандо-Кубанго, это распространилось на Западный Каприви. Я не говорю, что в Западном Каприви не было УНИТА. Что я хочу сказать — что фокус начал смещаться туда, где еще оставались слоны. Это были слоны, застреленные людьми, ходившими вдоль Квандо из Западного Каприви, браконьерами, оплачиваемыми Коимброй и его сыновьями, хотя и не открыто. Так что теперь браконьеры передавали это посреднику, мужик жил на самом деле недалеко от Конголы, и он передавал это предположительно Коимбре, потому что Коимбра на самом деле был сборщиком. Теперь вы должны помнить одну вещь, что эти люди редко прикасались к слоновой кости своими руками. Слоновая кость превращалась в наличность и ее вывозили, а они работали просто с деньгами. Я думаю, такой парень как Лоббс работал с деньгами. Но все его подчиненные, они работали со всем товаром на протяжении всего пути. И потом они принимали его в Рунду, различными путями. Об одном из путей я вам расскажу как его использовали, который я знаю. Я не знаю, как они использовали другие пути. Но у него был красный «ленд крузер», у Коимбры. Он всегда болтался где-то в Западном Каприви. Я находил его следы повсюду.
Так вот, было подозрение, что этот красный «ленд крузер» повезет слоновую кость, в одну известную ночью, в Рунду. Значит, они загрузили товар – как предполагается – и поехали. Но перед ними ехал военный грузовик, а за ними ехал другой военный грузовик. Так они ехали через Западный Каприви – они ехали через Багани, разумеется. Река Кубанго, там был разлив реки. Я не знаю, проверили они это или нет, но в любом случае, они переехали там. Полиция знала, что он придет, и они выставили для него пост перед Рунду, потому что хотели поймать его тогда со слоновой костью. Это был Коимбра. Военный грузовик впереди прошел через блок-пост и уехал. Когда подъехал красный «ленд крузер», его остановили и обыскали. Не нашли в нем ничего. Он проехал. А потом последний военный грузовик тоже проехал. Как вы знаете, военные грузовики не обыскивали, и он проехал.
Только позже полиция обнаружила, что водителем первого военного грузовика был один из сыновей Коимбры, а водителем второго – другой сын Коимбры. Очевидно, что они посылали первый грузовик чтобы посмотреть, будет ли он остановлен и обыскан. Он не был обыскан, значит все безопасно. Красный «ленд крузер» был обыскан, потому что они его ждали. А третья машина, которой был второй грузовик, снова не был обыскан, а у него в кузове была слоновую кость. Вот, это один из способов, которым они это делали. Как я уже сказал, его сыновья служили в Катима-Мулило, а как они сумели получить эти грузовики я не знаю. Может, они добровольно вызвались поехать и получить какие-нибудь материалы или еще что-то, и проехали всю эту дорогу с «ленд крузером». Они так вместе и ехали. Они применили отвлекающий маневр. И было, как предполагалось, что-то вроде 70 с лишним бивней на борту.
Мой друг, подполковник из 32 батальона – его звали Ян [фамилия неразборчива] – он нашел в Рунду тайник со слоновой костью, в одном из тех отрядов ФНЛА, которые работали на Лоббса. Тридцать второй батальон состоял из бывших войск ФНЛА. [11] Некоторые из которых, после расформирования, работали на Лоббса. Он начал использовать некоторых из них как браконьеров. И этого человека нашли, на заднем дворе которого обнаружили 82 бивня – по информации Яна, члена 32 батальона. Он отправил это дело в суд, и хотел этого человека обвинить. Дело было замято наверху. Восемьдесят два бивня было, в том конкретном случае.
Другой парень, работавший на Лоббса, который еще и управлял строительной компанией. Они строили дорогу от Конголы в Восточном Каприви на юг. Этот парень был португалец. У него в кухне, под столом, было найдено 76 бивней. Его отдали под суд. У него был лучший адвокат какого можно было найти, потому что вызвать из Виндхука бы не получилось, и он был обвинен в хранении слоновой кости. Он был оштрафован на 50 рандов за 76 бивней, которые с удовольствием заплатил, плюс гонорар адвокату, а еще он дал адвокату чаевые в несколько тысяч рандов, чтобы показать ему как он был счастлив. И это парень, у которого не было денег. Так что эти деньги должны были поступить от Лоббса. Я имею в виду, они не могли поступить от кого-то еще.
Эта была история такого рода, какие происходили все время. Каждый раз что-то всплывает, известно, что кого-то поймали со слоновой костью, или кого-то поймали с тем, этим или другим, потом дело заминается, или они платят штраф, и это конец истории. Никаких проблем больше. Я не говорю, что они заплатили судье. Я совсем этого не говорю, потому что это был очень умный адвокат. Потому что в данном конкретном случае он настоял на том, что этого парня нельзя было судить в рамках Постановления об охране природы в Юго-Западной Африке,– потому что Восточный Каприви, так было по-моему до 1976 года, подчинялся Трансваалю. Этой территорией управляли непосредственно из Претории — Восточным Каприви, поэтому к Восточному Каприви применялось трансваальское законодательство об охране природы. И никто не изменил этого законом или другим правовым актом. Это все еще действовало.
Далее, в старые времена — 1910, 1940 гг. — штраф за хранение нелегальной слоновой кости составлял, оказывается, £25. Таким образом, ему определили штраф в 50 рандов. Вот, получите. Такие дела происходили все время. Вы никогда не могли привлечь кого-то к суду. Ребята, которых поймали в Цумебе со слоновой костью, и с «даггой» – марихуаной – у них было 170 с лишним бивней. Они пошли в суд и заплатили штраф. Конец истории. Кажется, они еще получили шесть месяцев, но шесть месяцев это ничто. Штраф уплачен, шесть месяцев — и все, и они свободны. Они ни слова не сказали на суде, не припутали никого больше.
Так или иначе, на протяжении многих лет, в том числе и в Западном Каприви, слонов становилось все меньше и меньше. И в самом конце, когда я был уже не в армии, один из моих вертолетчиков возил меня через «разделительную линию». И я видел следы автомобиля, ехавшего с севера, через «разделительную линию», в Западный Каприви, останавливавшегося в Западном Каприви, и я нашел на этом отрезке пути туши троих слонов, которые были застрелены людьми, приехавшими из Квандо-Кубанго, другими словами – с территории УНИТА. Это было в самом конце, перед моим отъездом (….).
РР: Что вы знаете о канале поставки и дальнейших путях? Насколько далеко вы его проследили?
ЯБ: Я могу проследить его до Йобурга [Йоханнесбург – прим. перев.], и все. Претория, Йоханнесбург.
РР: Вы думаете, был только один канал?
ЯБ: Нет. У меня есть подозрения, что те же люди везли товар прямо из Замбии через паром в Казунгуле, через Ботсвану, потому что там тоже был вовлечен португалец. Его поймали. И там тоже был очень маленький штраф, кстати.
РР: Это был Виэйра. [12]
ЯБ: Да. На пограничном посту в Южной Африке. У меня подозрение, что это те же самые люди. Также они везли слоновую кость через Восточный Каприви, через контрольный пункт в Восточном Каприви. Это сразу к северу от реки Чобе, и там можно проехать через национальный парк Чобе, через контрольный пункт в Казунгуле и потом снова на юг. Одного парня поймали в 1983 – 84-м. У него был грузовик, на котором он каждую неделю привозил овощи в Катима-Мулило, продавал овощи местным жителям и возвращался назад пустой – якобы пустой. Но у него было двойное дно, и его поймали со слоновой костью, что-то вроде 90 с лишним бивней в одной партии, прибывшей из Катима-Мулило. Очевидно, от Коимбры. Также они возили через Ботсвану (….).
Другой инцидент, о котором я могу рассказать, где-то в 1987. Генеральный директор департамента автодорог Юго-Западной Африки пришел к бригадиру в штаб в Виндхуке. Штаб территориальных сил ЮЗА. И он ему сказал: «Слушайте, эти грузовики «Фрама» проезжают, и никто не может их остановить. Я убежден, что они перевозят контрабанду (….). Могу я получить ваше разрешение останавливать эти грузовики?» И он говорит: «Да пожалуйста. Останавливай их.» Он говорит: «Прекрасно», потому что каждый раз они показывали ему пропуск, что они не могут быть остановлены.
И он остановил грузовик. Открыл его. Нашли слоновую кость. Они хотели довести это до суда в Виндхуке. Этому бригадиру позвонил генерал, спикировавший со своей головокружительной высоты, и сказал: «Вы должны оставить это в покое. Это вас не касается.» И дело так и не дошло до суда. Его замяли.
РР: Это был единственный известный вам случай, когда «Фрама» была действительно остановлена на посту?
ЯБ: Да. Я не знаю, сколько грузовиков они обыскали до того, как обнаружили этот. Этого я не знаю. Но этот грузовик они нашли. Это, скорее всего, длилось недолго, потому что если бы их останавливали и обыскивали, кто-нибудь мог пожаловаться. Им бы сказали: «Хватит обыскивать эти грузовики». Так что, они должны были попасть в яблочко довольно быстро.
РР: А вы жаловались?
ЯБ: Да, я жаловался этим парням, и после этого они начали меня выживать. Потом я жаловался в штаб-квартиру. Я жаловался в министерство. И Руперт Лоример [13] выносил это в парламент. И они учредили комиссию по расследованию. [14] Я в конце концов рассказал комиссии по расследованию то же самое, что я сейчас рассказал вам. Я лично не участвовал в остановке грузовиков, или в их перехвате на блок-постах на дороге или где-то еще, и не видел парней со слоновой костью. Я получил всю свою информацию от других парней, других людей. Я дал им имена этих людей, чтобы к ним могла обратиться отправиться комиссия по расследованию. Они не отправились, ни к одному из них. Не поговорили ни с одним из них. Вместо этого они сказали: «Ну, недостаточно доказательств чтобы говорить, что Силы обороны занимаются контрабандой слоновой кости». Боюсь, что это просто была работа по прикрытию. Они не сходили к тому майору, например, который говорил мне о Жозе д'Оливьере. Как не сходили к полицейским, которых я упомянул — двое полицейских, участвовавших в расследовании.
РР: То есть, это было сокрытие. Не слишком сильно сказано?
ЯБ: Ну, они повозились в дерьме, и все. И они управились за несколько недель, а полное исследование подобного рода занимает месяцы (….).
РР: Сколько слонов, по-вашему, погибло за все эти годы, с тех пор как это началось?
ЯБ: Ну, некоторые говорят более чем о 100 000 слонах, которые были застрелены [15], и я пожалуй с этим соглашусь.
Постскриптум
Представитель Южно-Африканской Полиции в сентябре 1993 года подтвердил, что полиция получала заявления от полковника Брейтенбаха по поводу торговли слоновой костью, но нашла, что все свидетельства основаны на устных заявлениях, и поэтому ценность их незначительна. Были свидетельства, что торговля слоновой костью продолжается, хотя ее точные объемы неясны. В октябре 1993 членами подразделения полиции Южной Африки по защите исчезающих видов захвачено 465 килограмм кубиков из слоновой кости в контейнере, в порту Дурбан. Было заявлено, что слоновая кость добыта в Замбии и Зимбабве (“The Citizen”, 27 октября 1993).
Остаются значительные сомнения в отношении степени вовлеченности ЮАСО в торговлю слоновой костью. В одном месте, в опубликованном выше интервью, полковник Брейтенбах говорит, что контрабанда слоновой кости была работой только лишь группы внутри Си-эс-ай, использующей мощности регулярных сил ЮАСО («могу сказать следующее: ВВС и армию никогда не впутывали»). В другой раз он говорит, что контрабандистская сеть, возможно, расползлась шире. Он также дает понять, что знание о траффике слоновой кости было широко распространено в военной иерархии. Несомненно, знание о столь деликатном деле как это, должно было быть строго ограничено к распространению, как по оперативным так и по политическим причинам. И хотя наше знание о том, как именно ЮАСО скрывали контрабанду и работали с сетями дестабилизации остается довольно расплывчатым, общее впечатление, которое передает полковник Брейтенбах, согласуется с представлением, что подразделения специальных операций, привлекаемые к нелегальным операциям, действовали настолько, насколько возможно в режиме «знать сколько нужно», и использовали регулярные мощности ЮАСО для логистических или подобных этомунужд, минуя непосредственные командные структуры ЮАСО. К примеру, данные, предоставленные следствию по поводу убийства в июне 1985 Мэтью Гонивэ, политического активиста, говорят о том, что нелегальные операции, как правило,контролировались и одобрялись на самом верху командной структуры (Minnaar, “Liebenberg and Schutte”, 1994:175-343). Учитывая этого, конечно, подобным образом должно было обстоять дело и в случае таких комплексных и долговременных операций как сеть контрабанды, описанная полковником Брейтенбахом.
Дальнейшее уточнение этого момента должно требовать обширных интервью с теми, кто заинтересован в этом и имеет доступ к официальным архивам. На момент написания, правительство Южной Африки возбудило судебное расследование по предполагаемой контрабанде и нелегальной торговле слоновой костью и рогом носорога, под председательством судьи М. Е. Кумбелена (“Government Gazette”, No. 5408, Vol. 352, 7 October 1994).
Примечания
1. Мы благодарны Агентству экологических расследований и отдельно полковнику Яну Брейтенбаху за разрешение напечатать это интервью. Географические названия в тексте по возможности идентифицированы, частично с использованием карты вJan Breytenbach, “They Live by the Sword”, Lemur Books, Alberton, 1990; и в Ministério das Colónias, “Atlas de Portugal Ultramarino”, Lisbon, 1948.
2. Ван дер Ваалс дает информацию о южноафриканской военной помощи Португальской колониальной армии в Анголе до независимости. Ван дер Ваалс являлся вице-консулом в генеральном консульстве ЮАР в Луанде с 1970 до 1973, а позднее стал офицером связи между ЮАСО и УНИТА.
3. Биографическая информация с суперобложки Jan Breytenbach, “They Live by the Sword”.
4. Двумя партнерами во Frama Inter-Trading (Pty) Ltd были Жозе Лопес Франсиску и Арлинду Мануэл Майя. Компания была ликвидирована в 1986, хотя оба партнера остались в бизнесе, с новыми компаниями. См.: June Bearzi, “Question Mark over Unita Supplier” // “The Star”, Johannesburg, 19 March 1990. Название «Фрама» представляло собой сочетание первых слогов соответствующих фамилий — Франсиску и Майя.
5. Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба, советская военная разведка.
6. Policia International e de Defesa do Estado, португальская тайная полиция.
7. Direcção-Geral da Seguranca (ДГС). Ведомство-преемник ПИДЕ, которое было расформировано в 1974. ДГС, известная в регулярной армии как «флэшас» [«стрелки»], послужила источником вдохновения для более позднего формированияResistência National Moçambicana, RENAMO. См.: Van der Waals, (1993: 208) и Flower, (1987: 300-302).
8. См.: Vines, (1991:38), где упоминается офицер связи ЮАСО в Лиссабоне по имени Роза д'Оливе. Это, похоже, один и тот же человек.
9. Имеется в виду атака УНИТА и ЮАР на Квито-Кваневале в 1986, а не более известная осада того же самого места в 1988 – 89.