Перу - одна из самых интересных стран Латинской Америки. Ее жители этим фактом гордятся и аргументируют им свой брутальный национализм, который иногда доходит до смешного - в последнее время Перу стала реально рассадником НС-идей в регионе, а социологи стали регулярно заносить ее в список стран, опасных для посещения иностранцами.
Многие перуанцы очень гордятся своей историей, своим происхождением, и считают, что у Перу есть особый путь развития, что не раз подводило их в конкуренции с другими странами, выбравшими более классические методы самореализации.У такого мировоззрения есть множество минусов - Перу постоянно чувствует себя обиженной и требует каких-либо мер для устранения "несправедливости". Она судится с Чили, постоянно требует сильной руки и позволяет популистам, вроде нынешнего президента Ойянты Умалы, играть на этих "воспаленных" чувствах. В результате страна топчется на месте и самим своим поведением подчеркивает унизительный статус какой-то "недоколонии". Разумеется, это не так. Перу давно является независимой страной с большими перспективами, и наибольший вклад в национальное строительство внесли радикально противоположные президенты - Хуан Веласко Альварадо и Альберто Фухимори.
В 1968 году, когда в Перу был сильный кризис, военная хунта во главе с генералом Хуаном Веласко Альварадо свергла президента Белаунде Терри и взяла власть в свои руки. Все шло по классическому сценарию - главы ВВС, ВМФ и сухопутных войск поделили между собой министерские посты, действие парламента приостанавливалось, вводилась диктатура... Но диктатура эта была левой, но с чрезвычайно сильным националистическим уклоном и стремлением вытащить в политическое поле индейцев кечуа. Для этого, кстати, Веласко объявил язык кечуа вторым государственным и предоставил нативам облегченную возможность участвовать в общественной жизни страны через систему СМИ. Было введено образование на языке кечуя - кстати, оно становилось всеобщим, бесплатным и обязательным. Бесплатной и всеобщей становилась и медицина. Женщинам гарантировались равные права с мужчинами.
Хунта проводила широкомасштабные национализации. Она национализировала целые сегменты экономики, увязав компании в монопольные государственные корпорации, такие как PescaPeru, MineroPeru, Petroperú, ElectroPeru, Compañia Peruana de Telefonos (CPT), EntelPeru, Correos del Peru и т.д.
В 1969-м году правительство национализировало основные банки страны, и ограничило участие иностранного капитала в них максимальными 25%. Что касается частных предприятий, не тронутых национализациями - хунта не выступала против иностранного капитала и частной собственности, но считала, что иностранный капитал должен быть миноритарным относительно национального. Разумеется, это сильно повредило репутации страны за рубежом, вызвало отток инвестиций и привело в итоге к стагнации в экономике.
Важно отметить роль аграрной реформы, проведенной правительством в 1969-м году. В тогдашней Перу 0.5% всех землевладельцев имели в собственности около 75% сельскохозяйственных земель. Реформа Хуана Веласко Альварадо нанесла тяжелый удар по традиционным перуанским финансовым элитам. На экспроприированных землях создавались крестьянские кооперативы. Дополнительно хунта объявила "все воды без какого-либо исключения" собственностью государства, в результате чего лишила латифундистов возможности "зажимать" воду для кооперативов.
Внешняя политика хунты была довольно рациональной и осторожной. Правительство наладило отношения с СССР и Кубой - но не пошло дальше. Участвовать в революционных преобразованих или каких-либо действиях за пределами Перу оно отказывалось, а в ответ на предложения с обеих сторон отвечало программными статьями, в которых упорно повторяло: "Нет капитализму, нет социализму". Единственным исключением была Чили. После прихода к власти военной хунты во главе с Аугусто Пиночетом, отношения между странами резко охладели - настолько, что сам Пиночет отмечал угрозу войны с Перу, и ее вероятный негативный исход для Чили. Если бы Перу напала на нас в 73-м году, - говорил он, - то ее войска быстро добрались бы до Копьяпо. Пиночет собирался разработать план превентивного удара по Перу, однако его соратник, генерал ВВС Маттеи, отец нынешней кандидатки в президенты от правых, категорически отвергал эту идею, и гарантировал, что "перуанцы разгромят чилийские ВВС в первые пять минут сражения". Со своей стороны Веласко тоже не горел желанием атаковать сложную для завоевания и неплохо вооруженную Чили, и ограничился только воинственной риторикой в стиле: "Если чилийцы не прекратят это дерьмо, то завтра я буду завтракать в Сантьяго".
Все это сопровождалось очень жесткой цензурой - правые силы были полностью выключены из общественной жизни, в СМИ пропускались только "одобренные" левые материалы, радио и ТВ преимущественно были заполнены правительственной пропагандой, проправительственными левыми и индихенистами. Правые СМИ экспроприировали, а владельцев высылали за границу. Это привело к созданию мощной подпольной правой сети, в которую вошли многие члены военной группировки, осуществившей переворот. Генералы не собирались проводить настолько жесткую политику - их целью было свержение коррумпированного режима и аграрная реформа, но никак не брутальная цензура и национализация всего подряд, в результате которой страна начала дымиться от перенапряжения.
Дошло до того, что президента начала осуждать церковь - за антигуманную политику, введение чрезвычайного положения и вмешательство государства в личную жизнь граждан. Правительство нахватало долгов, сильно истощило рыбные ресурсы, распугало инвесторов, а после активизации Эль Ниньо ситуация стала совсем уж депрессивной. Правое крыло внутри хунты и в монопольной корпоративной системе крепло, и в 1975 году Хуана Веласко Альварадо попросту сместили свои же офицеры, поставившие во главе государства Франсиско Бермудеса, который при прежнем лидере был министром финансов, а затем - министром обороны и премьер-министром.
Бермудес был правоватым сторонником "третьего пути", пытался балансировать между "приоткрыванием рынка" и национал-популистской риторикой, но в итоге такая половинчатая политика только усугубила ситуацию. В 1980-м году в стране прошли выборы. По иронии судьбы их выиграл свергнуый хунтой Белаунде Терри.
Повернуть все вспять традиционным перуанским элитам бы не удалось - нативы были интегрированы в общество, система образования изменилась, а "отжать" землю и собственность в полном объеме тоже не представлялось возможным. Перед страной стояла задача грамотно использовать возможности, которые предоставил ей экстремальный режим Революционного правительства вооруженных сил. Возможности эти были бездарно растрачены в следующие десять лет. Президентство Алана Переса Гарсия было феноменально неудачным. В результате его бестолковых действий уровень бедности в стране вырос с 41.6% до 55%, членство Перу в МВФ и Всемирном торговом банке было приостановлено, инфляция зашкаливала, а треть территории страны находилась под контролем боевиков из Сендеро Луминосо и Ревдвижения Тупака Амару. Киднэппинг, убийства, грабежи и избиения людей были нормой; в конце 80х ультралевые даже напали на советское посольство с целью "наказать СССР за предательство международного рабочего движения и поставки оружия в Перу". Отношения между СССР и Перу и правда были очень теплые - в 1975 году Перу вышла на четвертое место в регионе по обороту внешней торговли с СССР. Помимо левых террористов в стране действовали и правые, промышлявшие грабежами и избиениями всех несогласных, которых они сходу записывали в "коммунисты" и "враги отечества".
Гарсиа был не единственным виновником сложившейся ситуации - за двадцать лет "до-фухимористских" правительств из Перу выехало в качестве беженцев около миллиона человек и эмигрировали еще семьсот тысяч; исследователи приводят цифры в тридцать тысяч погибших в результате терактов, и сумму в 30 млрд. долларов ущерба.
Этнический японец Альберто Фухимори пришел к власти в консервативной националистической Перу на волне усталости и разочарования людей в традиционных перуанских партиях - коррумпированных, элитаристских и вороватых. Он продумал концепцию нового политического движения, которое, как он сам говорил, должно было базироваться на идеях труда, честности и развития технологий. Разработав за год политическую платформу, он основал движение "Перемена-90". Фухимори, в отличие от высокомерных кандидатов от традиционных партий, ездил на своем знаменитом агитационном тракторе по всей стране, даже в регионы, бывшие под контролем боевиков, просвещал, вдохновлял и поднимал людей. Он выступал с лозунгами решения проблемы терроризма, расизма и дискриминации, искоренения бедности, поддержки малого и среднего бизнеса, общественной солидарности и взаимопомощи и общенационального объединения. "Демагогия кончается там, где начинается реальность" - постоянно повторял он, и люди, жившие в бедной провинции, подконтрольной ультралевым террористам, в глаза не видевшие настоящих политиков из столицы, ему верили.
Сегодня Фухимори принято относить к классическим неолибералам проамериканского образца, чуть не пиночетовского типа. Фухимори даже прозвали "Чиночетом" в левой прессе. Это не так. Реальным неолибералом весьма радикального вида был оппонент Фухимори Марио Варгас Льоса. Он делал ставку на классические правоконсервативные силы страны - крупный бизнес и церковь. В его распоряжении было телевидение и СМИ, он был фаворитом "двенадцати апостолов" - так называли двенадцать богатейших олигархов в стране. Его программа заключалась в проведении массовых приватизаций, отказе от социальной помощи, полной ликвидации госсектора и буквально карикатурном введении в игру "невидимой руки рынка". Фухимори с его трактором, "трудом, честностью и технологией" никто не воспринимал всерьез, пока он не вышел во второй тур президентской гонки, спутав все карты Льосе, который "должен был" победить в первом туре. Льоса немедленно сменил риторику - от "шоковой терапии" перешел на "помощь малоимущим". Его штаб печатал и разбрасывал тысячами листовки, в которых сообщалось, что Фухимори насиловал несовершеннолетних, а кроме того он "расово неполноценный". Люди Льосы рассказывали про то, что у "эль чино" ("китайца") нет ни капли перуанской крови, что он предаст Перу и т.д. Это не помогло - Фухимори выиграл выборы, переманив на свою сторону не только вменяемых правых, но и умеренных левых. Льоса же после выборов продемонстрировал, чего стоили патриотические речи про "перуанскую кровь": в гневе он улетел в Париж, откуда постоянно призывал подвергнуть Перу изоляции и не способствовать укреплению режима Фухимори.
Свое правление "эль чино" начал с того, что сместил командующих вооруженными силами, заменив их не замешанными в коррупционные схемы проверенными кадрами. Затем он начал чистить раздувшийся бюрократизированный госаппарат, потреблявший огромное количество ресурсов. Он дал время на самостоятельное увольнение тем чиновникам, которые брали взятки или были вхожи в криминальные структуры. Таким "добровольцам" выплачивалась компенсация. Остальные изгонялись громко, публично и с позором. Так, президент полностью разрушил кастово-наследственную структуру перуанского МИД, уволив 114 дипломатов и разогнав лишний персонал.
Экономически он сделал ставку на приватизации большого числа государственных "монстров"-корпораций, в том числе традиционно государственных; поддержку малого бизнеса и фермерства, жесткую налоговую политику (при Фухимори за уклонение от налогов стали сажать в тюрьму). Приватизация проходила прозрачно, под наблюдением СМИ, при условии, что иностранцы не могут приобретать более 49% акций. Держатели акций могли беспрепятственно вывозить прибыль и вкладывать ее по собственному усмотрению - Фухимори стремился создать в стране благоприятный климат для добровольного ведения бизнеса. В руках государства также полностью оставалась оборонка. Была проведена денежная реформа и "отпущены" цены, снят контроль за валютой, созданы благоприятные инвестиционные условия. Важным шагом нового правительство была ликвидация громоздкого центрального внешнеторгового ведомства и системы торгпредставительств за рубежом - они урезались и переходили в ведомство МИД, становясь отделами при посольствах.
Эта политика, хотя она и была достаточно взвешенной, получила название "фухи-шока" и первоначально привела к сильному повышению цен и росту недовольства людей, несмотря на поднятую в четыре раза минимальную зарплату. Кредиторы, обещавшие стране помощь, не спешили действовать; подвела даже Япония, на которую Фухимори делал сильную ставку в своих планах.
Внутриполитический курс президента был направлен на подавление террористических группировок, возвращение полного контроля над страной, повышение эффективности и улучшение инфраструктуры и расширение социальной сферы. Серьезные вложения в социалку и помощь людям, живущим за чертой нищеты, а также развитие системы образования, весьма сильно отличали режим Фухимори от чистых неолиберальных режимов по соседству. Еще одной отличительной особенностью политики Фухимори была подчеркнутая самостоятельность. Он не особенно хотел зависеть от США, и регулярно пытался привлечь на перуанский рынок ЕС, Японию и Россию. В 1997-м Перу, к неудовольствию США, приобрела у Беларуси партию МиГов, а в 1998-м Россия наконец продала стране несколько самолетов и деталей к ним. В том же 1998м произошел аномальный всплеск в развитии паруано-российских торговых отношений - оборот товаров и услуг резко вырос более чем в пять раз. Это было обусловлено тем, что Перу выбралась из некрупного, но болезненного кризиса 97го года, вызванного мощной фазой Эль Ниньо и финансовым кризисом в Юго-Восточной Азии. Кроме того, в 98-м Россия наконец начала активно продавать Перу спецтехнику и активизировала сотрудничество в сфере грузопассажирских перевозок. Япония при Фухимори стала основным торговым партнером в азиатском регионе; товарооборот между странами достиг почти 1 млрд. долларов к 2000-му году.
Перу последовательно выступала как сторонник кубинской интеграции в мировое сообщество и выступала против антикубинских резолюций США. Фухимори вполне резонно считал, что открытый рынок и доступность новых товаров и услуг быстрее покончат с кубинским режимом и нарушениями прав граждан, чем экономический прессинг и международные угрозы.
Все его действия, однако, вызывали довольно истерическую и капризную реакцию у парламентской оппозиции - как слева, так и справа. Раздраженные "разрушительными" и нетрадиционными действиями "эль чино", старые перуанские элиты массово голосовали против всех его начинаний и каждый раз, проваливая очередной президентский проект, громогласно спрашивали: "Ну и что этот выскочка сделал для страны?". В итоге в 1992 году Фухимори провел autogolpe - "самопереворот". В ночь с 4 на 5 апреля у дверей депутатов и сенаторов были поставлены военные и полицейские посты, продержавшие их несколько суток в изоляции. В ходе "самопереворота" были распущены Конгресс, Верховный суд и приостановлено действие Конституции. В стране ввели прямое президентское правление. Была проведена реформа Конституции, урезан госаппарат, налажено четкое исполнение законов. Итогом переворота Фухимори стали следующие показатели: ВВП увеличился на 7.1% и стал самым высоким в Латине, а к 1994-му году он стал самым высоким в мире, увеличившись на 13.6%. Инфляция уменьшилась и стала самой низкой за последние 22 года - еще в 1990-м году она составляла 7650%. Приток иностранных инвестиций вырос в пять раз. Безработица уменьшилась вдвое, уровень бедности снизился на 9%, пенсии и минимальная зарплата выросли в четыре раза. Для наиболее отсталых регионов страны была разработана программа повышения уровня жизни и социальной помощи. Были пойманы и осуждены 14.5 тысяч боевиков, арестованы их лидеры - например, был схвачен Абимаэль Гусман. Общий объем задолженности страны снизился с 33.5 до 18.5 млрд. долларов. Улучшилась система образования, в которую фухимористы вкладывали большие деньги. Важнейшим пунктом программы правительства Фухимори было принятие концепции планирования семьи, направленной на снижение рождаемости - в противовес тем же "классическим неолибералам Латины", вроде чилийцев или стронистов, для которых сама постановка вопроса о "снижении рождаемости" уже была греховной и неправильной. Первый срок правления Фухимори наилучшим образом был охарактеризован в журнале Newsweek за апрель 1994 года: "Фухимори за пять лет сделал больше, чем десять его предшественников за пятьдесят лет".
На выборах 1995-го года оппозиция проиграла фухимористам, несмотря на то, что от нее был выдвинут Х. Перес де Куэльяр, человек с белоснежной репутацией и очень высоким международным авторитетом. Действующего президента поддерживало новое бизнес-поколение, студенты, городской средний класс, крестьяне и бедняки, чей уровень жизни при Фухимори по крайней мере поднялся выше откровенной нищеты и голода. Против него выступала церковь и клерикалы, старые национальные элиты, интеллигенция и оппозиционно настроенные горожане миддл-класса.
На протяжении второго срока Альберто Фухимори продолжал свою политику, наращивая сотрудничество с силовиками и усиливая авторитарные тенденции. Это отчасти объясняется тем, что супруга президента инициировала развод с ним, попутно вынеся на всеобщее обозрение семейное "грязное белье" и основав собственное политическое движение. Классифицировав это как предательство, Фухимори сильно замкнулся и стал доверять только близкому кругу назначенцев, среди которых был печально известный Владимир Монтесинос, развернувший под носом у президента колоссальную коррупционную сеть, пользуясь его доверием. Монтесинос в конечном итоге окончательно изолировал Фухимори, оформил своеобразный "тандем" и привел его к краху.
В борьбе с террором стали использоваться противозаконные методы - поощрение самосудов и создание парамилитари-организаций, которые периодически выдавали убитых крестьян за ликвидированных террористов. Фухимори, разумеется, и близко не подошел к стилю колумбийцев или аргентинцев, создававших для борьбы с левыми боевиками целые армии ультраправых герильерос с широкими полномочиями; однако факты остаются фактами - при Фухимори, особенно после 95-го года, были перегибы в борьбе с террором. Несмотря на это, Фухимори одержал впечатляющую победу над ультралевыми; наиболее ярким эпизодом "войны с террором" было освобождение заложников из японского посольства, захваченного бойцами Ревдвижения Тупака Амару.
Любопытно отметить, что перуанская пресса очень часто становилась на сторону террористов и подавала их как "борцов за свободу", что в общих чертах похоже на про-ичкерийскую истерику в российских СМИ 90-х годов. Однако Фухимори никогда не пытался ограничить свободу прессы и постоянно подчеркивал ее важность, хотя и сетовал на то, что там очень много "болтунов", которые сами не понимают, что пишут.
Интересно, что массовая травля Фухимори в мировых и национальных СМИ началась именно после разгрома ультралевых террористических группировок.
Альберто Фухимори принадлежит к новому поколению правых лидеров Латины - противников массовых репрессий и ограничений гражданских свобод, идущих вразрез со старыми коррумпированными элитами и церковью. Он создал эффективно работавшую систему и во многом вытащил страну из пропасти - что, конечно, не оправдывает авторитарных мер и создания коррупционного союза правительства и силовиков, в конечном итоге приведшего к бесславному краху одного из самых эффективных и выдающихся президентов Перу. Сегодня дело отца продолжает его дочь Кэйко, которая баллотировалась на выборах 2011-го года и уступила буквально 2-3 % голосов нынешнему президенту Ольянте Умала. Интересно, что старый недруг Фухимори, "праволиберал" Марио Варгас Льоса до сих пор ненавидит эту фамилию - он призывал голосовать за Умалу как за "меньшее зло".
Фухимори, при всей его неоднозначности, стал символом независимой Перу - резко превратившейся из нищей, отсталой и зависимой страны в крепкое регионально значимое государство, с которым принято считаться.
Как ни парадоксально, Фухимори во многом выступил в роли революционного лидера. Оба лидера - Веласко Альварадо и Альберто Фухимори, воплощая противоположные экономические модели, очень сильно прижали местные традиционные элиты и поспособствовали качественному изменению Перу и закрепили ее независимость и суверенитет. Фухимори же, кроме все прочего, высоко поднял престиж страны и заставил мировое сообщество по-новому взглянуть на нее. Он изменил традиционно "отсталый" и негативный имидж Перу и поднял уровень жизни так высоко, что его многочисленные сторонники, голосовавшие за Кейко, до сих пор называют правление Фухимори "золотым веком".
Китти Сандерс специально для альманаха "Искусство Войны"