В одном только марте мы стали свидетелями крупных терактов по всему миру — в том числе в Кот-д'Ивуаре, Бельгии, Пакистане, Ираке и Турции — в общей сложности унесших жизни более ста человек. Удары террористов так пугающе стабильны, что похожи на барабанный бой, и тем заметнее тот факт, что спустя почти 15 лет после того, как США начали свою так называемую глобальную войну с террором, победы и близко не видно.
Так что же нужно для победы? Почему множество контртеррористических мер в различных странах, от войн до усиления слежки, от контрпропаганды в Твиттере до прямых репрессий, будто бы никак не облегчили проблему? Правда ли, что в случае, когда речь заходит о борьбе с терроризмом, у международного сообщества нет никаких идей, как недавно предположили в Foreign Policy? Или, раз ИГИЛ стабильно теряет территорию в Ираке и Сирии, даже когда наносит удары по Западу, нынешняя кампания в какой-то мере работает?
Терроризм — не новое явление, и различные страны по всему миру по-разному справлялись с ним и усмиряли его. Рассуждая о том, как подходить к нынешней проблеме мирового терроризма, стоит задать вопрос, что в ней действительно нового, какие прецеденты могут помочь с будущими действиями и какие неудачи прошлого могут указать нам верный путь.
ОТВЕТ
Проблема терроризма становится все более тяжелой по всему миру.
ВОПРОС
Где? С каких пор? И по каким показателям?
Если мыслить категорией истории, терроризм — явление редкое, а теракты с массой жертв случаются еще реже. Если посмотреть на абсолютное число отдельных терактов, совершенных, например, в США и Европе, терроризм на самом деле ослаб по сравнению со своим пиком в 1970-х годах. (В то время в Европе проявляли активность лево- и праворадикальные террористические группировки; в США были особые проблемы были с пуэрториканскими националистами.)
В США после событий 11 сентября опасность терроризма была особенно низкой; теракт с наибольшим числом жертв в стране с этой даты случился в Сан-Бернардино в 2015 году: погибло 14 человек. В целом смертность от терроризма в США с 2004 по 2014 год (последнее десятилетие, для которого есть данные) составляла 56 человек, что куда ниже, чем в девяностых, когда от терактов в США погибли 218 человек, из которых 168 погибли от взрывов в Оклахома-Сити в 1995 году.
Тем не менее, число терактов во всем мире и их жертв за последние годы резко выросло, в основном за счет событий всего в пяти странах — Ираке, Нигерии, Афганистане, Пакистане и Сирии. Как докладывалГосдепартамент, основываясь на цифрах 2014 года, «число терактов в 2014 году выросло на 35%, а общие потери выросли на 81% по сравнению с 2013 годом», отчасти за счет растущей смертности в результате некоторых единичных терактов. «В 2014 году было совершено 20 терактов, убивших более ста людей, по сравнению с двумя такими терактами в 2013 году».
С другой стороны, никто на самом деле так и не пришел к согласию насчет определения понятия «терроризм»: существует разумная степень консенсуса насчет того, что терроризм подразумевает политически мотивированные вооруженные нападения негосударственных игроков, но неясно, где кончается терроризм и начинается «повстанческая деятельность» или «гражданская война». Как недавно отметили Джон Мюллер и Марк Стюарт: «Почти все насильственные действия повстанцев в гражданских войнах теперь называются терроризмом. [...] До 11 сентября терроризм был по определению ограниченным явлением. [...] Если террористическое насилие становилось продолжительным и распространялось на широкую область [...] эту деятельность уже называли не терроризмом, а партизанской войной». Они заключили: «Слияние терроризма с повстанческими войнами после 11 сентября создает иллюзию того, что мир погряз в терроризме, и вызывает необоснованные тревоги за пределами зон военных действий, где терроризм остается довольно небольшой угрозой».
Даже при таком широком определении менее 7% насильственных смертей по всему миру вызваны терроризмом; как отметил в Foregn Policy в прошлом году Мика Зенко, «граждане некоторых стран Центральной Америки и Карибского бассейна с большей вероятностью могут оказаться жертвами простого убийства, чем иракцы или сирийцы — жертвами терроризма».
Ответ
ИГИЛ все в корне поменял. Аль-Каида была страшной, но у них никогда не было собственного квазигосударства. Для террористической группировки беспрецедентно управление такой обширной территорией.
Вопрос
Каким образом? Понимание того, является ли ИГИЛ беспрецедентной террористической группировкой, опять же, ключевым образом зависит от определения терроризма. Их базовая тактика использовалась многими организациями в разные периоды истории. ИГИЛ — не первая бывшая шайка партизан-оборванцев, в итоге насильственным образом оккупировавшая большую территорию: коммунистическая армия Мао Цзедуна использовала террористическую тактику на ранних стадиях китайской гражданской войны до того, как свергла националистическое правительство Чана Кайши в 1949 году.
Первым правительством, крайне жестоко управляющим своим населением, ИГИЛ тоже назвать нельзя: известно, что Талибан в Афганистане делал многое из того, что сейчас делает ИГИЛ, в том числе обезглавливания и публичные казни, и нынешнее правительство Саудовской Аравии делает то же самое. ИГИЛ продемонстрировало способность экспортировать насилие к гражданским за пределами своей территории — разные страны от Ирана до Кубы делали то же самое. И есть даже недавний прецедент государства, основанного на культовой личности, претендующей на божественные черты и нацеленной на мировое господство. Как недавно отмечал исследователь терроризма Брайан Майкл Дженкинс:
В 1881 году, когда мусульманский священнослужитель из тогдашнего Судана объявил себя Махди — преемником пророка Мухаммеда и лидером мирового джихада, требующего повиновения всего человечества — альтернативой неповиновению была смерть. Махдистское государство прекратило существование в начале двадцатого века, так и не осуществив своих глобальных амбиций
Что ИГИЛ действительно удается, так это усиливать восприятие своей угрозы Западом, а особенно американцами. Сами убийства западных граждан — лишь малая часть того, как оно это делает. Терроризм «работает» отчасти за счет привлечения внимания к политической идее, мотивирующей его. Цифровые медиа, в том числе социальные, усиливают и распространяют этот эффект, и ИГИЛ продемонстрировало свое умелое владение ими, начиная распространением ужасных видео обезглавливания и заканчивая стратегическим взятием ответственности за различные теракты, например, стрельбу в Сан-Бернардино, где прямые связи нападавших с ИГИЛ неясны.
Атаки ИГИЛ, с которыми столкнулась недавно Европа, показали, что словами организация не ограничивается. Но стоит помнить, что и это мы уже видели. В 1988 году предполагаемые агенты ливийской разведки взорвалисамолет Pan Am, рейс 103, над городом Локерби, Шотландия, убив 259 человек на борту самолета и 11 на земле. А не так давно Аль-Каида провернула акты массового уничтожения в Европе, в том числе взрывы поездов в Мадриде в 2004 году, в которых погибли 192 человека, и взрывы в транспорте в Лондоне — 56 погибших.
Ответ
Да, но ИГИЛ заявила, что намеревается продолжать атаковать Запад. Если мы хотим защитить Запад от терактов, нам нужно ударить по корням терроризма — Ближнему Востоку.
Вопрос
Является ли Ближний Восток действительно тем самым корнем проблемы терроризма на Западе? В самом деле, как демонстрирует европейская и американская история, «терроризм» в целом не является ближневосточным изобретением. Это, разумеется, не значит, что теперь на Ближнем Востоке нет террористов. Их основными жертвами являются простые иракцы и сирийцы.
Но терроризм продолжает проявлять себя в разных формах по всему миру. В США, например, за годы после 11 сентября «неджихадистские» террористы убили больше людей, чем джихадистские. Фонд «Новая Америка» подсчитал число смертей от терроризма в США за почти 15 лет со времени тех терактов и насчитал в общей сложности 93. Из них 45 приписывались джихадистам, а 48 организация обозначила как «теракты праворадикальных сил», как стрельба в Чарльстонской церкви в 2015 году. Одним из ужаснейших массовых убийств на европейской земле за последние годы до прошлогодних терактов в Париже был теракт 2011 года, когда норвежец Андерс Беринг Брейвик убил 77 человек, многие из которых были детьми, после выпадов, по словам BBC, «в адрес того, что он воспринимал как марксистско-исламистский захват Европы».
Анализ «Новой Америки» также показывает, что начинающие воины джихада в США с 11 сентября почти никогда, в отличие от захватчиков самолетов в 2001 году, не были иностранцами, засланными из-за границы. Среди людей, обвиненных в США за последние 15 лет в преступлениях, связанных с джихадистским терроризмом, большинство были американскими гражданами либо с рождения, либо натурализованными. Взрывы в Лондоне 2005 года осуществлялись британскими гражданами. Парижские террористы были в основном гражданами Франции и Бельгии. Так что предложения по ограничению иммиграции как решению проблемы терроризма, например, на самом деле не направлены на главный источник угрозы.
Ответ
Но лидеры ИГИЛ находятся на Ближнем Востоке, а именно в Ираке и Сирии. Если мы просто убьем халифа ИГИЛ Абу Бакра аль-Багдади и его ближайшее окружение, вся организация обрушится вокруг него.
Вопрос
Насколько ИГИЛ зависит от Багдади? Он весьма важен как духовный лидер организации и, как он сам себя называет, командир верующих. Но нам неясно, насколько он реально руководит повседневной деятельностью группировки. В прошлом году циркулировали сведения о том, что он был тяжело ранен в результате авиаудара, но ИГИЛ все равно смогло захватить обширные территории. Более того, в самой пропаганде ИГИЛ описана их стратегия «полной тактической автономии» бойцов и поощряются «отдельные действия самостоятельно радикализовавшихся людей, не имеющих никакого прямого контакта с ИГИЛ, и тем не менее действующих от его имени». Этим личностям не нужен сам Багдади для проведения атак.
Нет также и ясного ответа на вопрос о том, что случится, если вы устраните лидера боевой организации. Эта тактика помогла приблизить конец японской «Аум Синрикё» и перуанского «Сияющего пути»; с другой стороны, Израиль борется с руководством «Хамас» уже много лет, а группировка все еще жива. Есть случаи, в которых устранение руководства группировки может на самом деле сделать их деятельность еще более насильственной из-за борьбы за наследство или упавшей дисциплины рядовых бойцов.
Ответ
Это значит, что реальное решение может быть в Сети. ИГИЛ привлекло тысячи иностранных бойцов в свои ряды; что на самом деле должна делать Америка, так это противостоять способности ИГИЛ к распространению своей идеологии в Интернете.
Вопрос
Как «радикализуются» люди? Никто не знает, как это происходит, или с кем; единственное, в чем сходятся мнения исследователей терроризма, — не существует образа типичного террориста. Джоби Уорик и Грег Миллер из The Washington Post в своей статье, рассматривающей криминальное прошлое некоторых новобранцев ИГИЛ в Европе, отметили, что несмотря на то, что идеология ИГИЛ, безусловно, может побуждать к насилию, иногда насилие может существовать и без идеологии. Они пишут: «Некоторые европейские чиновники утверждают, что исполнители последних терактов, скорее всего, являются частью новой волны новобранцев: они не „радикальные исламисты“, а скорее „исламизированные радикалы“ — люди с самых окраин общества, которым комфортно в террористической организации, известной обезглавливанием заложников и казнями невооруженных граждан».
Много уже было сказано о способности ИГИЛ вербовать и радикализовать новых членов группировки в Сети. Но здесь тоже не всегда очевидны причинно-следственные связи. Нет сомнений, что ИГИЛ привлекает людей самыми разными способами: от акцентирования внимания на своей предполагаемой исламской утопии до продвижения кровожадных видео. Но то, что мы знаем о парижских и брюссельских террористах, подчеркивает важность личных отношений для вербовки. Не случайно, что многие из них были родом из одних и тех же районов Брюсселя или даже были родственниками.
Как мне недавно рассказал Чарли Уинтер, старший научный сотрудник в рамках Программы межкультурных конфликтов и насилия в Государственном университете Джорджия, вербовка больше связана с отношениями, а не с пассивным поглощением пропаганды в Твиттере. «Я думаю, что вне зависимости от того, работают они в Интернете или в жизни, эти сети действуют похожим образом и предлагают похожие вещи», — высказал он свое мнение, имея в виду чувство принадлежности и обязательства.
Ответы на проблему терроризма непросты, потому что сложны вопросы.
Из-за чего человек берет в руки оружие? Нет одной причины для всех. Какие люди это делают? Нет одного типажа. Чего хочет ИГИЛ? Зависит от члена ИГИЛ, которого вы спросите.
Тем не менее, история терроризма демонстрирует, что различные террористические движения в разные периоды истории пришли к своему концу, и причин тому может быть множество. Иногда они прекращают существование в результате политических переговоров, как это случилось, когда Ирландская республиканская армия Северной Ирландии согласилась сложить оружие в обмен на политическое представительство. Иногда — в результате усиленной деятельности полиции и уничтожения руководства, как итальянские Красные бригады в 1970-х. А иногда бывшие «террористы» все-таки побеждают и получают политическую власть, как коммунисты Мао в Китае.
Предыдущие поколения террористических группировок были побеждены, хотя во многих случаях победа заняла десятилетия. У сегодняшних террористических группировок могут быть иные цели, но почему они в этом плане должны чем-то отличаться? С другой стороны, что случится, если они победят?