Георг Тракль родился 3 февраля 1887 года в австрийском городе Зальцбурге. Его отец торговал скобяными товарами, мать занималась реставрацией картин. С пяти лет Георг посещал подготовительную школу при католическом педагогическом училище, затем поступил в гимназию.
Однако учился плохо, и на выпускных экзаменах за седьмой класс провалил греческий язык, латынь и математику.Бросив учебу, в 1905 году Георг Тракль устроился подручным в городскую аптеку, где пристрастился к наркотикам. В 1910 году поступил на одногодичну службу в армию, получил должность военного провизора и звание лейтенанта. После увольнения жил на литературные заработки и помощь друзей, вел богемный образ жизни.
В 1913 году в Лейпциге вышел первый сборник поэта, который принес успех. Тракль стал известен в литературных кругах. В июле 1914 года философ и меценат Людвиг Витгенштейн выделил ему стипендию в двадцать тысяч крон, но воспользоваться ею поэт не успел – началась война. Будучи резервистом, Тракль был призван в действующую армию и отправлен на Восточный фронт в Галицию.
Здесь в начале сентября 1914 года русская армия в сражении под городом Гродеком наголову разбила австро-венгерские войска. В течение двух суток лейтенант Тракль оказывал первую помощь тяжелораненым, не имея практически никаких медикаментов. Во время отступления он совершил попытку самоубийства, был отправлен в гарнизонный госпиталь Кракова для освидетельствования. Из госпиталя поэт послал другу письмо: «Я ощущаю себя почти по ту сторону мира».
К письму приложил два последних стихотворения – «Гродек» и «Плач».3 ноября 1914 года лейтенант Георг Тракль покончил жизнь самоубийством, приняв смертельную дозу кокаина.
Род людской
Пред огненною бездной – род людской.
Дробь барабана, воины угрюмы,
В кровавой дымке звон цепей глухой,
С отчаянья еще мрачнее думы:
Тень Евы, блеск монет и гон лихой.
Господня вечеря – и свет сквозь облака.
Вино и хлеб молитвы молчаливой.
Двенадцать угощаются слегка,
А ночью спят под храмовой оливой.
Фома глядит рубцы исподтишка.
Трубы
Под ивами, где дети смуглые играют,
Где траурная медь о бедных душах плачет,
Багряные знамена сквозь листву пылают
И по ржаному полю бледный всадник скачет.
А ночью петухи поют, бредут олени
На древние костры и вековые срубы,
Где на стене роятся сонмы привидений:
Знамена, горе, смех, безумие и трубы.
На Востоке
Музыка вьюги зимней
Подобна гневу людей.
У битв – кровавые гимны,
У звезд – отпаденье лучей.
Брови до крови разбиты.
Ночь отпевает солдат.
Вздыхают души убитых
В тени осенних оград.
Город, луна, охота.
Кровь на ступенях домов.
Через пустые ворота
Врывается стая волков.
Гродек
Гудит осенний лес по вечерам
От смертоносных пушек; золотое поле
И голубое озеро; над ними
Струится мрачное светило; окружает ночь
Израненных бойцов, глухие стоны
Искусанных до крови губ.
Но исподволь сгущается над лесом
Туман багровый, где живет гневливый Бог
Пролитой крови и луны прохладной.
Все колеи к распаду черному ведут.
Под золотыми кронами ночных созвездий
В безмолвной роще тени тихие сестер
Встречают души окровавленных героев,
И флейты осени рыдают в темноте.
О, гордая печаль! Железный твой алтарь
Сегодня пламя духа напитает
Боль о потомках, не рожденных никогда.
Плач
Сон и смерть – два черных ворона –
Кружатся ночами над моей головой:
Золотой образ человека
Поглотили ледяные волны
Вечности.
О страшные скалы
Разбилась пурпурная плоть,
И причитает темный голос
Над морем.
Смотри, сестра ночной печали,
Как тонет парус одинокий
Под звездами.
И ночи равнодушен лик.
Перевел с немецкого - Евгений Лукин (Санкт-Петербург), член Союза писателей России, участник боевых действий на Кавказе
Menschheit
Menschheit vor Feuerschluenden aufgestellt,
Ein Trommelwirbel, dunkler Krieger Stirnen,
Schritte durch Blutnebel; schwarzes Eisen schellt,
Verzweiflung, Nacht in traurigen Gehirnen:
Hier Evas Schatten, Jagd und rotes Geld.
Gewoelk, das Licht durchbricht, das Abendmahl.
Es wohnt in Brot und Wein ein sanftes Schweigen
Und jene sind versammelt zwoelf an Zahl.
Nachts schrein im Schlaf sie unter Oelbaumzweigen;
Sankt Thomas taucht die Hand ins Wundenmal.
Tpompeten
Unter verschnittenen Weiden, wo braune Kinder spielen
Und Blaetter treiben, toenen Trompeten. Ein Kirchhofsschauer.
Fahnen von Scharlach stuerzen durch des Ahorns Trauer,
Reiter entlang an Roggenfeldern, leeren Muehlen.
Oder Hirten singen nachts und Hirsche treten
In den Kreis ihrer Feuer, des Hains uralte Trauer,
Tanzende heben sich von einer schwarzen Mauer;
Fahnen von Scharlach, Lachen, Wahnsinn, Trompeten.
Im Osten
Den wilden Orgeln des Wintersturms
Gleicht des Volkes finstrer Zorn,
Die purpurne Woge der Schlacht,
Entlaubter Sterne.
Mit zerbrochnen Brauen, silbernen Armen
Winkt sterbenden Soldaten die Nacht.
Im Schatten der herbstlichen Esche
Seufzen die Geister der Erschlagenen.
Dornige Wildnis umgürtet die Stadt.
Von blutenden Stufen jagt der Mond
Die erschrockenen Frauen.
Wilde Wölfe brachen durchs Tor.
Grodek
Am Abend tönen die herbstlichen Wälder
Von tödlichen Waffen, die goldnen Ebenen
Und blauen Seen, darüber die Sonne
Düstrer hinrollt; umfängt die Nacht
Sterbende Krieger, die wilde Klage
Ihrer zerbrochenen Münder.
Doch stille sammelt im Weidengrund
Rotes Gewölk, darin ein zürnender Gott wohnt
Das vergoßne Blut sich, mondne Kühle;
Alle Straßen münden in schwarze Verwesung.
Unter goldnem Gezweig der Nacht und Sternen
Es schwankt der Schwester Schatten durch den schweigenden Hain,
Zu grüßen die Geister der Helden, die blutenden Häupter;
Und leise tönen im Rohr die dunklen Flöten des Herbstes.
O stolzere Trauer! ihr ehernen Altäre
Die heiße Flamme des Geistes nährt heute ein gewaltiger Schmerz,
Die ungebornen Enkel.
Klage
Schlaf und Tod, die duestern Adler
Umrauschen nachtlang dieses Haupt:
Des Menschen goldnes Bildnis
Verschlaenge die eisige Woge
Der Ewigkeit.
An schaurigen Riffen
Zerschellt der purpurne Leib
Und es klagt die dunkle Stimme
Ueber dem Meer.
Schwester stuermischer Schwermut
Sieh ein aengstlicher Kahn versinkt
Unter Sternen,
Dem schweigenden Antlitz der Nacht.