Я направился в деревню Нариман, которая находится примерно в двух километрах к северу от южного города Кыргызстана Ош, поскольку до меня дошли слухи о том, что несколько молодых людей из этого села уехали в Сирию. Кстати, деревня Нариман стала невольным свидетелем межэтнического конфликта, произошедшего летом 2010 года.
Я бродил по деревенскому рынку, пока не встретил продавца запасных частей с подстриженной бородой и бритыми усами в стиле салафитов. Немного подумав, он отправил меня к дому «Б», местного человека, которого все, как мне показалось, знают как Кори или «чтеца», указывая на него, как на человека, располагающего знаниями об Исламе. «Б» владеет единственным двухэтажным домом в деревне: ворота приоткрыты, а внутренний двор указывает на состоятельность самого хозяина.
Поскольку это была пятница и «Б» преподавал уроки шариата в местном медресе, мы согласились встретиться с ним по пути в Ош. Им оказался невысокий парень, примерно тридцати лет. Он предпочитает говорить на арабском языке, нежели на русском, поскольку он жил в Мекке и учился в Сирии. В ходе нашего 30-минутного разговора, на телефон ему позвонил саудовец: очевидно, последний искал жен из узбекских девушек для своих саудовских друзей, которые в настоящее время находятся в городе. Наконец мне удалось убедить «Б» познакомить меня с некоторыми людьми, которые воевали в Сирии и вернулись на родину. Извиняющимся тоном он объяснил свое нежелание: «Видите ли, они не доверяют посторонним».
После того, как мы проехали 10 минут, он передал меня одному из своих студентов, который сначала передал около 30 тыс.
сом (приблизительно 600 долларов США или, по крайней мере, три средних зарплаты обычного кыргызского гражданина) «Б», а затем повез меня в узбекскую часть, которая расположена на краю города Оша. Меня завели в большую гостиную частного дома, где находилось более 20 мужчин в возрасте между 20 и 45 годами. Они все сидели на подушках на полу у низкого стола, который был накрыт в честь пятничного обеда. Большая часть присутствовавших людей носила длинные бороды, у некоторых она была окрашена хной, и у всех были сбриты усы.После того, как они расспросили меня о моем происхождении и причине, по которой я прибыл к ним, я спросил о том, знают ли они кого-либо, кто в настоящее время воюет в Сирии, а также где я могу найти их семьи. Я добавил, что кыргызские СМИ утверждают, что большинство кыргызской молодежи была обманута по поводу того, что они поедут в Россию или Турцию и будут там работать, а затем были отправлены в Сирию воевать. СМИ распространяют заявления местных имамов и парламентариев о том, что в Сирии нет никакого джихада, наоборот, там идет гражданская война.
Сказав о том, что они не знают кого-либо, кто воюет в Сирии или их семьи, они прочитали мне лекцию об отступническом шиитском режиме Башара аль-Асада, который убивает мусульман-суннитов. Находившиеся вокруг меня люди заявили с абсолютной уверенностью, что большинство молодых людей, которые уехали на джихад, знали точно, что они делают: они просто отвечали на просьбу о помощи (да’ва) беззащитных сирийских мусульман-суннитов.
Материалы, которые показывают об их тяжелом положении, можно найти в Интернете, и молодежь собрала деньги, чтобы отправиться туда и помочь в войне. В Турцию не нужна виза, а рейс до Стамбула стоит нескольких сотен долларов США. После прибытия в Турцию вам остается только доехать на автобусе до ближайшей сирийской границы. Чем больше затягивался разговор, тем больше появлялось барьеров. Некоторые допускают «что те люди, которые поехали в Турцию, приехали из собственных интересов», а затем возвращаются. Кстати, об этом говорят в свое оправдание вернувшиеся из Сирии люди, когда их допрашивают в Государственном Комитете по Национальной Безопасности или ГКНБ.
Они все знают лично некоторых джихадистов и их семьи, но ни при каких обстоятельствах не дадут мне своих контактных данных. «Некоторые вещи просто запрещены», - говорит автор статьи. Но в ходе нашего разговора никто из находящихся в комнате людей не стал говорить о гражданах Кыргызстана. По их словам, воевать в Сирию отправляется исключительно узбекская молодежь.
Следующим утром их страхи говорить на подобные темы доказали свою обоснованность: контакт в секретных службах позвонил общему знакомому и пригрозил арестовать меня, если я приближусь к «подозреваемым» снова. Интересно, что после недолгого отсутствия, «Б» - Кори - появился вновь, чтобы отречься от своих слов: «Парни поехали в Турцию, а не в Сирию. Выпростонеправильнопонялименя», сказалонпотелефону.
Начиная с начала 2013 года в кыргызских и некоторых международных СМИ начали появляться сообщения с упором внимания на Центральную Азию. СМИ утверждали, что несколько десятков кыргызских молодых людей уехали в Сирию, чтобы воевать на стороне оппозиции. Фактически, кыргызские джихадисты стали большой новостью во всем регионе, когда трое из них (один казах кыргызского происхождения) вернулись в Кыргызстан с целью, как утверждают власти, исполнения ряда террористических атак в Бишкеке во время саммита Шанхайского Организационного Сотрудничества, который состоялся 13 сентября в этом году.
Очевидно, что вышеупомянутые люди не были единственными вернувшимися. В южном городе Оше распространились слухи относительно пяти молодых людях, которые были арестованы несколько месяцев назад по возвращению из Сирии и теперь удерживаются в ГКНБ. До семи человек, как полагают, находятся также в заключении в секретном месте содержания «десятого отдела» ГКНБ, который работает с подозреваемыми в террористической деятельности. Однако остается не ясным, связано ли их задержание с их непосредственным участием в сирийском конфликте.
По рассказу источника, близкого к высшим эшелонам милиции на юге, ни у кого в аппарате безопасности нет даже приблизительного представления о том, сколько людей уезжает на борьбу в Сирию, ни о том, сколько вернулось. Источник из службы безопасности первоначально предупредил меня, через того же самого общего знакомого о чувствительности разговора, добавив, что спецслужбы находятся в полной боевой готовности и контролируют людей, которые подозреваются в любой деятельности, связанной с вербовкой бойцов в Сирию. Весной данная тема была также поднята на парламентской сессии.
Однако один ключевой факт отсутствует практически во всех сообщениях. Открыто признается, что эти молодые люди уроженцы юга Кыргызстана, но нигде не говорится, что большинство кыргызстанских граждан, которые теперь воюют или ранее воевали в Сирии, принадлежит к узбекскому меньшинству страны.
Местный журналист подтвердил мне, в частном порядке, что ГКНБ признается в этом. Наряду с их религиозным убеждением, эти молодые узбеки испытывают сильное негодование в отношении кыргызской общины из-за произошедших межэтнических столкновений летом 2010 года, и которые привели к гибели многих сотен людей и разрушениям больше 2 тыс. зданий, из которых по большей части были жилые дома.
В наше время напряженные отношения по-прежнему бурлит между этими двумя сообществами. Большинство узбеков ненавидит местные власти из-за того, что они уделяют большее внимание кыргызской общине.
Дискриминационные методы, которым подвергаются в повседневной жизни узбеки, будь то мнимо либо в реальности, только усиливают их общее чувство жертвенности. «Узбеки уезжают и воюют в Сирии, чтобы пройти хорошую военную подготовку и затем вернуться и быть готовыми к следующему раунду межэтнических столкновений», - сказал мне друг.
«Данная тема стала настолько чувствительной после 2010 года, но, несмотря на это, в течение прошлых 10 лет люди уезжали, чтобы бороться в Афганистане и Пакистане», - добавил он.
Другой местный журналист подчеркнул то, как национальное самосознание и ислам соединились в токсичном вареве, поскольку узбеки, как кажется, подвергают сомнению исламскую принадлежность кыргызов. «Они критикуют тот факт, что они не молятся пять раз в день, например, или, что их женщины не носят платков», - добавил журналист. В стране распространено мнение, что узбеки являются более консервативными мусульманами.
Три источника, полностью не связанные друг с другом, отказались от своего предыдущего обещания дать мне адреса нескольких семей, молодежь которых воюет в Сирии. Вся упомянутая боязнь перед последствиями является основной причиной и дальнейшим подтверждением того, насколько остра проблема.
«И» является членом «Хизб аль-Тахрира» или «ХТ». Данная группировка запрещена во всех центрально-азиатских республиках. Я встретился с ним в автомобиле на дороге, по которой мало кто ездит. «Семьи получают по 10 тыс. долларов США, когда их сыновья уезжают на джихад в Сирию. Джихад не бывает бесплатным. Борец также получает деньги, а если он умирает, то его семья получает компенсацию за его мученичество», - добавил он.
Он также рассказал, что многие молодые люди едут воевать в Афганистан и Пакистан, а с 2012 года Сирия стала привлекать еще большее число бойцов. Многие присоединяются к группировке «Ябхат аль-Нусре», которая имеет связи с «Аль-Каидой», и рекрутирует людей через «да’ва» организации, которые ходят от двери к двери в таких бедных районах, как Араван, Ноокат, Кара-Су и Нариман.
Он не знает «Б» или что частные саудовские деньги стоят за потоком финансирования, но отрицает какое-либо участие «ХТ» как организации, которая занимается вербовкой. Он также с большим желанием стремится подчеркнуть, что узбекская молодежь присоединяется к джихаду в Сирии, чтобы обучаться для будущей конфронтации с кыргызами.
Вместо этого «Р» рассказал мне о том, что в сентябре в этом году три участника «ХТ» попытались включить его в список завербованных воевать в Сирии. Очевидно, эти трое внушали ему о том, что позади них стоят два богатых узбекских бизнесмена, которые были готовы взять на себя все расходы. Он продолжил, что члены «ХТ» посещают местные мечети во время молитв и во время религиозных фестивалей. Таким образом, они узнают, кто из посещающих людей является самым набожным мусульманином, и кто больше всего нуждается в обществе.
Потом их стратегия основывается на собранной ими информации. В этом смысле, религиозное убеждение и экономическая потребность являются основными двигателями джихада. Как только кто-то оказывается в Сирии, он поддерживает контакты со своей семьей и родственниками через своего вербовщика, который общается с ним по мобильному телефону, используя каждый раз разные сим-карты.
«Д» видел фотографии своих соседей в Интернете. Он воевал в Сирии, куда он уехал в 2011 году. 18-летний «А» полетел в Стамбул осенью 2011 года с «ТМ», который продает турецкие товары на рынке города Оша. После их прибытия в Турцию, «А» созвонился со своими узбекскими друзьями, которые ждали его в Сирии». Недавно он связался со своей семьей и сказал им забыть про него. «Скоро вы получите большую сумму денег», сказал он. Возможно, он станет мучеником, поделился своим мнением его друг.
Несмотря на то, что нет возможности сказать точное число, некоторые утверждают, что число кыргызов, которые воюют в Сирии больше 100 человек. Новобранцы, которые как подтверждают официально, прибывают изо всех трех южных областей Кыргызстана (Ош, Джалал-Абад и Баткен), а также учитывая шокирующее распространение страха ареста или преследования из-за предмета деятельности, число уезжающих на войну людей может быть намного больше.
Несмотря на то, что подавить все разнообразные причины, которые заставляют молодых людей присоединяться к войне в Сирии, оказывается трудно, в южном Кыргызстане радикальная пропаганда, как нам кажется, находит плодородную почву из-за отказа государства обратиться к первопричинам глубокого недоверия между узбекскими и кыргызскими общинами.
Вместо этого социальная напряженность и бедность толкают некоторых молодых людей с юга страны, главным образом узбеков, в руки вербовщиков. По данным Всемирного банка 40% населения Кыргызстана находится за чертой бедности. Это создает образ мрачной картины для будущего страны, а правительству не мешало бы обратить внимание и применять не только меры безопасности, но и комплексный план для согласования и развития государства. В Кыргызстане корни глобального джихада в значительной степени локальны. И таким является решение.
«The Fake Spaniard»
«Asia Times»,
20 декабря 2013 года
Перевод – «InoZpress.kg»