Охлос в сети мировой политики

Судьба

Вторник, 29 Апрель 2014

Мировая политика сегодня охватывает всю сферу международно-политических отношений в рамках глобализирующегося социума, т.е. включает в себя политическое взаимодействие как государств, так и не государственных акторов. Но главное: она не может существовать без массы отдельных индивидов, у многих из которых в большинстве государств сегодня нет тех прав, ценностей и интересов, которые присущи гражданину в высоком политическом смысле этого понятия [1].

Взаимодействию индивидов по самой его природе присущ сетевой хаотично-мультицентричный характер. Можно с высокой степенью вероятности допустить, что именно такой характер мировой политики свойственен ей изначально, хотя её сфера в течение значительного периода истории включала в себя лишь отдельные изолированные ойкумены, а не современный глобальный социум. Заглядывая в будущее нетрудно представить себе глобальный охлос, состоящий из этих индивидов – неграждан, имеющих возможность благодаря совершенствованию сетевых коммуникаций и расширению доступа к ним, выйти на мировую арену. В этой ситуации по-новому встает важный и всегда актуальный политический вопрос: кто правит миром?

Система государств в сети мировой политики

Любая политическая сеть, включая такой сетевой объект как мировая политика, имеет неиерархическую структуру. Эта констатация составляет своего рода ядро, а точнее – структурный инвариант сетевого понимания политики, определяя его сущность и главное отличие от любой другой «не сетевой» её концептуализации. Указывая на функциональный смысл и значение такого понимания структуры политической сети, М.Кастельс подчеркивал: «власть сетевой структуры оказывается сильнее структуры власти» [2].

«Сетевое» понимание мировой политики не противостоит «системному». Так, «Вестфальская», а точнее: государственно–центричная, система в её «сетевом» понимании оказывается одним, хотя и самым «мощным», из компонентов мировой политической сети. Неиерархический характер структуры сети мировой политики отнюдь не обусловливает ни тождества, ни неизменности структур всех ее компонентов. Так, хорошо известно, что «Вестфальская» система на всем протяжении своего существования неоднократно изменяла свою структуру, которая при этом нередко приобретала ярко выраженный иерархический характер.

Негосударственные акторы мировой политики выходят за рамки «Вестфальской» системы в мировую политическую сеть. Но как бы многочисленны и влиятельны ни были негосударственные акторы, находясь «внутри» государственно-центричной системы международных отношений, они остаются под влиянием государства. Соответственно, «по факту» здесь действуют как системные, так и «сетевые» целевые ориентиры, ценности и правила политического поведения. 

О правилах мировой политики

В практике политического бытия, реального поведения на мировой арене, - в том числе и в условиях глобализирующегося социума, - отчетливо обнаруживается смысловое различие в сущностной основе правил, норм и принципов системы межгосударственных отношений и правил, действующих в сети мировой политики. Это различие проявляется в несоответствии нормативной (не только международно-правовой, но и идейно-ценностной) базы, определяющей реализацию правил участия в межгосударственном взаимодействии, (назовем их «правилами системы») целевым установкам правил эффективного взаимодействия всех акторов мировой политики (т.е. «правилам сети»).

«Правила сети», включающие в себя, например, исконно-общечеловеческое «ты – мне, я – тебе», общеизвестное, хотя и менее популярное «золотое правило нравственности» или «технологическое»: «не можешь победить – присоединяйся», оказываются куда более неизменными и эффективными чем правила любой из сменяющих друг друга систем международных отношений. Это касается как правил, закрепленных в общих принципах международного права: уважение суверенитета и территориальной целостности, невмешательство во внутренние дела других государств, право народов на самоопределение и т.д., так и правил двусторонних отношений, устанавливаемых во взаимных соглашениях о союзе, торговле, помощи, границах и т.д.[3]. Другими словами: не только действия «чисто» сетевых, но и «системных», (государственных) акторов сети в повседневной практике мировой политики, определяются прежде всего политической целесообразностью, т.е. целью и смыслом политического бытия в условиях конкретной ситуации, складывающейся во властных отношениях.

Излагаемый здесь подход к пониманию мировой политики как сети, живущей по специфическим правилам и имеющей специфическую структуру, не позволяет пройти мимо утверждения конструктивистов, что фундаментальные структуры мировой политики носят скорее социальный, нежели материальный характер. Соглашаясь с этим «в принципе», следует признать и то, что эти структуры формируют не только власть, но и интересы, и «правила», и сами способы поведения акторов мировой политики.

Манипулирование в мировой политике

Это утверждение, в частности позволяет выявить связь структуры мировой политики с концептом «дискурсивная сила». Дискурсивная сила (в её содержание входят знание, идеи, культура, язык, идеология) определяет каким образом должны пониматься не только структура, но и идентичность, а также сами отношения между акторами мировой политики. Как бы ни был далек политолог от принятия любой версии конструктивизма или конспирологии, ему придется согласиться с тем, что «здесь открывается пространство для манипулирования, навязывания определенной интерпретации и затушевывания других возможных смыслов. Собственно, именно здесь всплывает момент определения «друзей», «соперников» и «врагов»[4]. Для политолога, заинтересованного в практическом использовании (и проверке!) своих теоретических суждений, это имеет очень большое значение. Прежде всего, оно определяется имеющимися возможностями манипулирования сетевыми сообществами. 

Термин «манипулирование» употребляется здесь для обозначения одного из способов целенаправленного воздействия на социальную группу для использования ее ресурсного, политического, духовно-нравственного или любого другого потенциала (включая, например, численность или вооружение) при достижении целей, не отвечающих содержанию объединяющих данную группу собственных интересов или ценностей. При этом такие «чужие» цели, становясь одним из смыслов существования и жизнедеятельности манипулируемой группы, в значительно большей степени соответствуют ценностям, целям и интересами манипуляторов, чем манипулируемых. Мировая политическая практика дает немало примеров подобного манипулирования. Среди них не только радикальные украинские националисты - «самостийники», выступающие за скорейшую интеграцию своей страны в ЕС, но и российские футбольные болельщики, устраивающие массовые акции против мигрантов.

Охлос как сетевое сообщество

 В экстремальной политической ситуации, выявляющей реальную сущность властных отношений, ответ на вопрос об основаниях осуществления или получения власти, помогает получить не столько знание принципов и правил функционирования иерархически устроенного гражданского общества, сколько практика поведения толпы, ведомой логикой сети. Её социо-культурной основой являются обыденные «житейские» ценности («понятия») и «подкоркой чувствуемая», т.е. не отрефликсированная целесообразность. Лидеры и вожаки толпы получают свою власть не из-за возможного наличия у них официального статуса, а в силу приверженности ценностям и интересам данного сетевого сообщества, по сути представляющего собой толпу единочувствующих.

Толпа по своей сути является одной из форм явления, которое исследователи сетей называют «маленький мир». Феномен «маленького мира» вызван появлением сети с высоким уровнем взаимодействия, охватывающей, независимо от наличия посредников, весьма ограниченное количество людей, более строго – элементов. При анализе обычно выделяют два вида сетей: по отношению и по принадлежности. Сети по отношению (однорежимные сети) характеризуются наличием, направлением и масштабом взаимодействий между элементами. Сети по отношению могут быть симметричными или асимметричными. Сети по принадлежности (их называют еще двухрежимными сетями) – это такие сети, взаимодействие в которых определяется принадлежностью элемента, его участием в событии, организации или группе*. Для толпы социо-культурной – основой…   

В условиях политического кризиса или острого конфликта грань между сетевым сообществом граждан и толпой становится все более проницаемой и легко рушится. Говоря языком Аристотеля, демос смешивается с метеками, периэками и даже илотами, а полития и демократия уступают охлократии. Власть, действующая по закону, подменяется властью законов толпы, охлоса, склонного действовать под влиянием эмоций и настроений, легко внушаемых ей как бы самоорганизовавшимся кооперативным (часто – криминальным) менеджментом. Не обращаясь в данном случае к рассмотрению психологии поведения толпы, укажем на два принципиально важных обстоятельства.

Первое очень точно обозначил один из первых и наиболее известных исследователей «эры масс» французский ученый Ле Бон. Характеризуя человека толпы, он указывал на такие его главные, отличительные признаки как «исчезновение сознательной личности, преобладание бессознательной личности, ориентация мыслей и чувств в одном и том же направлении вследствие внушения и заражения, тенденция к безотлагательному осуществлению внушенных идей. Индивид не является больше самим собой, он стал безвольным автоматом»[5]. В контексте рассматриваемой проблемы это означает: толпа создает крайне благоприятные условия для манипулирования индивидами. 

Второе заключается в том, что толпа – это по своей сути сетевое, т.е. не имеющее иерархической структуры образование. Побуждение к действию в толпе передается от одного индивида к другому, с добавлениями и искажениями, легко возникающими в атмосфере общего возбуждения. «Разогрев» толпы – дело относительно не трудное, во всяком случае – не дорогое. Куда сложнее управление толпой – она действует по своим собственным представлениям о политической целесообразности, «по понятиям», смысл, которых нередко весьма существенно отличается от политических целей не только её признанных вожаков, но и действительных организаторов, сумевших стереть грань, отделяющую охлос от демоса или не дать ей образоваться.

Охлократия – будущее мировой политики?

С позиций сетевого понимания процессов, определяющих облик современной мировой политики, толпа и на Майдане, и на площади Тахрир, при всем различии их политических интересов, ценностей и смыслов – это, прежде всего группа, организованная и действующая как сеть. Такая форма объединения людей путём сетевой  самоорганизации   оказывается чрезвычайно эффективной, для их мобилизации, но никак не для  повседневной, будничной, международно-политической деятельности. Выделяя из себя вожаков, толпа как бы признает, что сама она  не может решать ежеминутно возникающие здесь управленческие задачи. Но обретая вожаков – охлократов, толпа не перестает быть толпою. Её природа не изменяется ни в зависимости от национального состава, ни от религиозной принадлежности или наличия тех или иных средств коммуникации. Не граждане, составляющие демос и политию, а охлос, овладевший компьютерной грамотностью и имеющий доступ к глобальным коммуникативным сетям выходит  с агоры на международную арену.

Власть толпы, осуществляемая переменным составом её представителей, не ведет и к, казалось бы, очевидно напрашивающейся легитимизации «правил сети», действующих в сфере мировой политики. Именно здесь наиболее отчетливо проявляются различия в подходах её «системных» и «сетевых» акторов к целям международного взаимодействия, к его приоритетам, ценностям и критериям. Констатируя растущую охлатизацию и хаотизацию в сети мировой политики, не следует видеть в этом признаки приближающегося неизбежного краха цивилизации, конца культуры или вселенской социальной катастрофы.  Анализ динамики мирового развития со времен античности до наших дней, убеждает в том, что хаос несёт в себе не только всемирный беспорядок, но и возможность нового политического порядка, основой которого будет не человек из толпы, а гражданин мира будет не человек толпы, освобожденный ею от иерархии власти. Он, по словам Канта, является «эгоистом» все цели которого ограничены самим собой. Этому «эгоизму можно противопоставлять только плюрализм, т.е. образ мыслей, при котором человек рассматривает себя и ведёт себя не как охватывающий в своем Я весь мир, а только как гражданин мира»*. 

Не пытаясь оценить вероятность и сроки завершения подобных изменений в «образе мыслей», все же можно с высокой долей уверенности попытаться указать на грядущего властелина глобального мира. Этим миром будет править столь же глобальный охлос, состоящий из «эгоистов». Не «граждане мира», образующие демос и политию с легитимными законами и общественными институтами, а являющийся большинством населения Земли охлос, овладевший компьютерной грамотностью и средствами быстрого доступа к глобальным коммуникативным сетям выйдет с агоры на международную арену. Действуя как бы независимо от государственного суверенитета и национально-государственных интересов, именно он будет стремиться делать мировую политику. 

* Кант И. Антропология с прагматической точки зрения, §2. Кант И. Соч. В 6-тт. - М., 1966. Т.6. С.361.